Надежда Кархалёва - Альдана Четыре новых человека
— Я люблю тебя.
Она отвела от своего лица Сашину руку, пристально посмотрела на Верникова. Он был готов принять за знак взаимности любую Дашкину реакцию, исключающую решительный отказ. Такового не было.
Саша наклонился к девушке, поцеловал. Предпочёл не заметить, что она не отвечала на поцелуй; не отрывался от её губ, сильнее прижимая Дашку к себе. Контроль целиком утерян, свободной рукой Саша настойчиво гладил её по бедру. Дашка сдалась, запустила пальцы в его волосы, сплелась с ним в одно целое. Они переместились на кровать, не прекращая поцелуя, в процессе кое-как разделись… Верников стал у Дашки первым мужчиной.
После всего, когда через порыв первобытной страсти начал пробиваться голос разума, над Сашей постепенно сгущались тучи подозрений. Чего-то тут недоставало, но чего именно? Вроде всё превосходно было, он и не ожидал, что Дашка отдастся ему с таким безрассудством, можно подумать, она этого так же долго хотела. Природная скромность ей раньше мешала? Вряд ли, судя по тому, как требовательно Дашка впивалась ногтями в его спину и плечи. Принципы, по которым секс с любимым человеком возможен только по истечении определённого срока? Но она признала Верникова своим парнем два часа назад. Стремительно падающий с души камень безответного чувства застыл в воздухе. Что с Дашкой? Парень только сообразил: она, перейдя под его власть, ни разу не посмотрела ему в глаза, как будто боялась.
В дверь деликатно постучали: народ угомонился и желал немного поспать, извиняющимся голосом Алина из коридора проинформировала, что в спальне, занятой Сашей и Дашкой, кроме кровати, есть софа, на которой будет ночевать один из гостей.
Верников с сожалением нащупал на полу одежду, облачился. Носки, разумеется, валялись в противоположном углу комнаты, у окна, где Дашка, полностью собравшаяся, читала журнал на подоконнике. Предмет Сашиных поисков она заметила одновременно с Верниковым, отложила чтиво, захотела отдать носки парню, сползла на пол; вместе с ней за ними нагнулся Саша.
Лбами столкнулись здорово, но на звон в ушах и раскалывающуюся голову ему было наплевать: Дашкин взгляд, грустный, виноватый и обречённый упал на Верникова ножом гильотины.
— Да ну тебя. Хмурый, аж на фото в паспорте похож, — Дашка отстала от Саши, игривость её поблекла.
Верников прислонился к берёзе, остыл. Самообладание крепчало, гормоны утихали. На этот раз повезло.
— Ах, да, я ведь тебя разбудила. Прости, не буду обижаться. Идём к нашим?
Рассудок достаточно реабилитировался, чтобы парень смог восстановить события прошлых и нынешних суток. Содержимое отреставрированной памяти ему не понравилось. Полоумный водитель — личность, доверия не внушающая. Тем более ночью. На безлюдной дороге. Особенно, если рядом лес, где группу 1613-А будут очень долго искать.
— Дашка… Та машина… За рулём может быть… Маньяк.
Сотникова прыснула:
— Ага, он испугался твоей злобной мины и не захотел рисковать!
— Вероятно, он сбежал откуда-то. Или везёт украденное или труп. Неважно что, но очевидцы ему не нужны. Возиться с устранением нас преступнику некогда или лень, он предпочёл избежать контакта и пустился в объезд. И пока он колесит где-то ТАМ, туда соваться нельзя. Мало ли, ещё раз на нашу группу напорется, при дневном свете, когда его можно будет разглядеть достаточно хорошо, чтобы запомнить, тогда ему придётся нас устранить. Физически.
У Дашки отвисла челюсть:
— Мама…
Из ступора Сотникова вышла не полностью: ноги шагали к почивавшим на обочине студентам, верхняя часть туловища оставалась неподвижной, даже выражение лица застыло.
После того, как одногруппница была доставлена в коллектив, Верников приступил к оповещению всех его членов о потенциальном преступнике. Первым введённым в курс дела предполагался староста, но от фразы, сказанной под ухо Фёдорову: «Уходим быстрее, тут, кажется, маньяк бродит» всполошилась Дина Радецкая, мерно посапывающая у старосты под боком:
— Что?!? Маньяк… Спасите!!!
За криком Радецкой последовали: истошные вопли девчонок и оглушительная брань парней, попытка Андрея Колесникова вспомнить приёмы, которым он обучался в секции айкидо, членовредительство в результате его попытки (ссадина на локте старосты), чуть не поимевшая место потасовка между старостой и Колесниковым, увещевания Алины Волковой и массовая девчачья истерика.
— Тихо! — взвыл Верников. — Преступник удирал в том же направлении, что и мы. Надо менять курс на противоположный.
— К Хабаровску, что ли? А как тогда во Владивосток попадём?
— В обход!
— Мы и по прямой заблудились!
Саша разозлился:
— А ты что предлагаешь?!
— Ну… Лесом.
На него напала Волкова:
— Андрей, я бы на месте маньяка тоже скрывалась в лесу. Что? Если б я была зверствующей в лесах маньячкой, то ты ради такой перспективы сделался бы лесничим? — её голос перекрывал все остальные. Андрей, не смешно! Отстань. И пробирайся через лес, если так охота, я не откажусь от возможности не лицезреть тебя лишний раз. А? — девушка уловила, что к ней обращаются сразу несколько человек, призывая к порядку. — Дима, Саша, уже замолчала, всё. Андрей!!! Что это за «Да-да, молчи, женщина»? Дима, Саша, между прочим, замахнулась я на него, храня безмолвие. А без рукоприкладства нельзя попросить меня оставить его в покое? Дима, и ты туда же, я замахнулась на Андрея кулаком, а не бросалась на него грудью, целесообразнее хватать меня не за неё, а за руку! Хамы.
Саша, которому староста, увлёкшийся усмирением Волковой, всецело передал бразды правления, взмолился:
— Группа! Я серьёзно, здесь маньяк разъезжает, сматываться надо, а вы столпотворение устроили.
Подействовало. Сообщество 1613-А попятилось к точке отчёта, откуда брала начало эта неразбериха.
Глава 2 Пути расходятся
Процессия студентов двигалась практически на автопилоте, мысленно нежась в родных кроватках. Староста невероятным усилием воли таращился вперёд, в пустоту, вырезаемую дорогой сквозь лес. Какая там усталость, на неё не обращали никакого внимания, нервничать заставляла бесконечность пути. Вчера маршрут «обрыв с видом на неопознанную деревню — место обитания маньяка» преодолели за… Точное время не важно, его всё-таки преодолели. Сейчас же биологические часы старосты дали сбой: ещё светать не начало, а, по представлению Фёдорова, всё уже должно было окраситься в розоватые тона заката. Впечатление — Земля остановилась, и в одном полушарии вечный день, в другом — вечная ночь.
