Надежда Кархалёва - Альдана Четыре новых человека
Сотникова ворочалась. Коленкой ударилась о столб с дорожным знаком. Выругалась. Потянулась. Зевнула. На посту вместо Верникова и Фёдорова торчали Шабанов и Колесников. Получается, Дашка всё-таки прикорнула ненадолго. Её организм посчитал, что этого достаточно, и девушка ощущала просто неправдоподобную в это время суток бодрость. Ещё было очень скучно. Она попробовала вступить в разговор с парнями, но те лишь невнятно мычали, терпя поражение в борьбе со сном. Дашка их подменила. Скучища. Принялась дефилировать взад-вперёд до легкого головокружения. Сделала зарядку — зря, новый прилив энергии. И вдруг…
Вдалеке — две фары!!! То, чему они принадлежали, резко остановилось. Это удивило. Стоит плотный туман, видимость отвратительная, на расстоянии нескольких метров разобрать уже ничего нельзя. Машину возможно было разглядеть исключительно из-за горящих фар, а группу студентов туман скрывает надёжно.
Прошло пять минут. Два светящихся пятна оставались на месте. Мотор заглох? В машинах Дашка разбиралась плохо, но была уверена, что в подобных случаях водитель не станет сидеть в салоне и ждать, когда мотор заработает снова. Туман мешал видеть, но не слышать: там, где желтели фары, возня ещё не раздавалась. Пойти да глянуть, что там происходит?
— Саша!
Парень разлепил веки:
— Ммммм…..
— По-моему, там машина! До нас не доехала, затормозила, вроде у них технические неполадки. Проверим?
— Не шутишь?! — Верников подскочил и дёрнул на трассу. — Где?!
Сотникова указала кивком и рванула за Сашей.
Друзья не успели добежать до цели — водитель продемонстрировал на редкость неадекватное поведение: развернулся и покатил обратно. Задние фары у авто не были включены.
Дашка и Саша, будто привязанные к багажнику, понеслись за машиной. Разумеется, не угнались. Подозрительное транспортное средство бесследно растворилось.
Секундная тишина — и Дашку сразил приступ истерического хохота, классика жанра, с принятием горизонтального положения и битьём кулаками по земле.
— Я… я… я бы удивилась, если бы сейчас нас подбросили до города и всей этой пьесе абсурда пришёл бы конец! За… закон подлости, — скрючившись в вопросительный знак, Дашка проковыляла на разделительную полосу, выпрямилась, театрально откинула руку. — Что теперь? Молния? Метеорит? Не тяните, я морально готова! Кончилось воображение? Ладно, я согласна на более приземлённое — пусть меня собьёт джип! Хорошо, легковушка! Мотоцикл!! Мопед!!!
Саша сорвал где-то дохленький белый цветочек, вложил в Дашкину ладонь.
— Браво, браво, — похлопал ей.
Девушка расшаркалась и раскланялась, понюхала цветок, элегантным жестом бросила его Саше. Верников схватил заморыша, тот с хрустом рассыпался. Романтика; Даша, в лунном свете кружившаяся в вальсе, неотразима, сногсшибательна, великолепна… и недосягаема. Дашка втянула в танец Верникова, мурлыкая под нос «На небо за звездой…» Невесомая и беззаботная, как солнечный зайчик. Огоньки в глазах — точь-в-точь стёклышки в калейдоскопе, складываются в разные картинки, разные настроения. Чертёнок с нимбом над рожками, крепко держит за руку, он чувствует, как её тепло разливается по его клеткам. Сердце Верникова трусливо съёжилось — стоп, надо как-то уйти от продолжения, пока не поздно…
Он познакомился с Дашкой в пору вступительных экзаменов, столкнулся с ней возле стенда, где висели результаты теста по русскому. Жизнерадостная девчушка, узнав, что набрала девяносто баллов из ста, кинулась душить в объятиях подвернувшегося ей Сашу. Через минуту он получил свободу, но ненадолго — глянули его результат (восемьдесят пять баллов), и девушка снова повисла на Верникове с визгом: «Поздравляю!!!». Она настолько искренне радовалась его успеху, что Саша, не находящий ничего особенного в своих высоких баллах (русский ему давался легко), сам пришёл в дикий восторг. Только вчера то, что он поступит в университет, было само собой разумеющимся; теперь это представлялось чудом — он же принадлежит удивительному студенческому сообществу, где каждый день — сплошной праздник. Этот день не исключение, вот девушка и празднует, почему бы ни присоединиться к ней?
Потом они гуляли по центру города, кормили голубей булочками, кидались друг в друга кусочками сахарной ваты, брызгались водой из фонтанов, катались на колесе обозрения и объелись в кафе пирожными. На остановке прощались с клятвами позвонить на следующий день. Идиллию нарушила подоспевшая Дашкина маршрутка. Когда основная масса спешащих домой погрузилась в автобус, то и девушка робко отступила к его дверям, поднялась было в салон, но в последний момент, крикнув водителю: «Подождите!», обратно выбежала на остановку, чмокнула Сашу в щёку — и пулей обратно.
Двери захлопнулись, автобус тронулся, Верникову стало ясно: это Она.
Верников с Дашкой виделись ежедневно, уже не дурачились, а делились самым сокровенным и наболевшим, любовались Владивостоком с видовых площадок.
Через неделю знакомства, Верников признался ей в любви. Заветные слова были произнесены, когда Саша и Даша встречали закат на сопке возле дома Сотниковой, откуда открывался вид на море. Радостно-нежным шёпотом девушка ответила: «Я тебя тоже» и… остолбенела, вникнув в смысл Сашиного признания. Она начала что-то объяснять, запинаясь, вымучивая из себя по слову, словно каждое щетинилось, как дикобраз, и иглы мешали им выскакивать из горла. Суть её стыдливого оправдания перекрыла Верникову кислород. Нет. Нет… НЕТ!!!
Он не помнил, как добрался до квартиры. Утром пришла Дашка, отпаивала его чаем, успокаивала, на самом деле пытаясь внушить себе, что трагедия Верникова, черневшая и над ней, безболезненно рассосётся. Как бы то ни было, к началу учебного года Саша смирился со своей участью, Дашка — со своей. Группа терялась в догадках: в каких отношениях состоят Верников и Сотникова: брат и сестра или парочка?
Нелепый и гадкий случай произошёл на гулянке по поводу дня рождения Алины Волковой. Развлекались всю ночь, Алинины родители благоразумно решили временно предоставить доченьке апартаменты в личное пользование и дематериализоваться к знакомым. После энного количества бокалов, фужеров, стопок и рюмок за именинницу Сашина страсть к Сотниковой, с таким трудом забитая до коматозного состояния, вновь разгорелась. Дашка в спальне прихорашивалась перед зеркалом, Верников проскользнул к ней. Девушка, увидев его отражение, обернулась. Саша провёл ладонью по её щеке.
— Я люблю тебя.
Она отвела от своего лица Сашину руку, пристально посмотрела на Верникова. Он был готов принять за знак взаимности любую Дашкину реакцию, исключающую решительный отказ. Такового не было.