Максим Огнев - Пой, Менестрель!
Девушка медлила с ответом. Представила вдруг, что ее несчастная сестра обернулась белой оленихой и мчится без устали по лесной чаще. Как найти ее следы?
Лесной король ведает все дорожки, проведет в самое сердце леса. Деревья расступятся перед ним, ели отведут колючие ветви, болотная жижа обернется твердью, тайные тропы лягут под ноги.
— Идем, — взмолилась она и смолкла.
Победный звук рогов возвестил об удачном конце охоты. Загнанного зверя настигли.
Девушка опустилась на колени и завершила мозаику, черными камешками выложив глаза оленя.
…В то время как Стрелок подсадил девушку в седло и взял под уздцы белогривую лошадь, человек, склонившийся над поверженным оленем, бросил на землю окровавленный кинжал и выпрямился. Это был тот самый ловкий наездник, примеченный Стрелком. Лицо его горело азартом погони, глаза блестели. Он возбужденно засмеялся и оглядел придворных, столь же веселых, наперебой поздравлявших его с великолепной добычей. И вдруг изумленно воскликнул:
— Господа, а где же принцесса?
Напрасно придворные озирались — принцессы в их торжествующем кругу не нашлось. Стали вспоминать, опрашивать егерей — никто не мог сказать, когда именно она исчезла.
— Ах, господа, — смеясь, воскликнул охотник, убивший оленя. — Сразу видно — среди нас нет низких льстецов. Иначе мы глаз не сводили бы с королевской дочери, ища случая угодить.
— Боюсь, лорд Артур, — сказала белокожая красавица, поправляя огненный, в цвет волос, шарф, — угодить ее высочеству можно одним способом — пореже показываясь на глаза.
— В таком случае нас всех надо поздравить, принцессе мы угодили. — Артур выдержал паузу, глаза его смеялись. — Принцессе. Но не королю.
Придворные начали оживленно совещаться, решая, что делать. Впрочем, исчезновение принцессы вызывало больше любопытства, нежели тревоги. Справедливо полагали — королевский гнев изольется на слуг, ловчих и егерей.
Кто-то предложил разделиться и отправиться на поиски. Идею приняли с восторгом, и придворные в одно мгновение разбились по парам: кавалер — дама. Разбрелись в разные стороны. Лорд Артур подал руку рыжекосой леди Амелии. Судя по тому, как много внимания они уделяли друг другу и как мало — окружающему, они не торопились отыскать принцессу.
…Давно уже тропинка затерялась в густых папоротниках, но Стрелок не боялся заблудиться. В лесу и мох на стволах, и ветки, что погуще, указывали путь. В солнечный день и вовсе не было забот — солнце провожало. Стрелок без труда держал направление, хоть и приходилось часто сворачивать, огибать то овраги, то непролазные заросли. Сосны перемежались елями, старыми, высокими, с замшелыми стволами. Нижние ветки, приходившиеся на уровень человеческого роста, были лишены хвои.
Внезапно впереди посветлело, деревья расступились, и Стрелок с девушкой оказались на поляне. Посреди ее рос дуб-великан: вытянулся вверх — солнце загородил, простер в сторону могучие ветви — чуть не всю поляну укрыл. По бокам его вставали дубы поменьше.
Стрелок повернулся к девушке:
— Я слышал от своего отца, а тот — от своего, что король Август Славный принял здесь последнюю битву.
— Говорят, — откликнулась девушка, — враги ворвались в замок, король бежал в лес, но предатель крался по его следам и привел убийц.
— Да. Пал в неравном бою король, пали его дружинники. Там, где пролилась их кровь, поднялись из земли дубы. — Стрелок вскинул руку, приветствуя великана, и дуб, дотоле безмолвный, зашелестел листьями в ответ. — Другого такого дерева во всем королевстве не сыщешь.
— Будь славен, лесной воитель, — промолвила девушка, проведя ладонью по шершавому стволу.
Белогривая лошадь тревожно фыркнула и встала на дыбы. Девушка пыталась успокоить ее ласковыми словами, но лошадь храпела и пятилась. Стрелок положил руку ей на шею, тогда кобыла замерла, дрожа. Девушке показалось, будто две серые тени скользнули между деревьями и скрылись.
— Волки? — спросила она удивленно, но не испуганно — рядом с лесным королем не ведала страха.
— Они не нападут. — Охотник взял лошадь под уздцы и повел вперед.
Коротко рассказал, как в морозную зиму, когда умер отец, схватился с матерым волком. Зима стояла страшная — даже в апреле не пахло весной. Волк сам охотился за охотником. Это был сильный, опытный, хитрый зверь. Стрелок умолчал о том, что стрела не сразила волка насмерть, он прыгнул. На плечах и боку остались отметины от клыков. Удар ножом оказался вернее. За шкуру черного волка он выручил немало денег, купил и крупу, и муку, и масло. Мог уже не бояться голодной смерти.
А день спустя он нашел волчье логово. Волчица рычала и скалила зубы, но драться не могла — была ранена. За ее спиной плакали волчата. Стрелок бросил возле логова убитого зайца. Так он и кормил волков до начала лета. Теперь волчата выросли.
— Ручными не стали, но часто бегут рядом, провожая. И на зов приходят.
— Позови их, — попросила девушка.
Охотник погладил лошадь, крепко сжал узду и коротко свистнул. Беззвучно раздались в стороны высокие папоротники. Два крупных зверя замерли, настороженно принюхиваясь. Лоснился серый мех, золотистые глаза смотрели испытующе и лукаво. Постояв мгновение, волки обернулись и побежали назад, несколько раз качнулись папоротники, и все затихло.
— Они запомнят вас, — сказал охотник, — и никогда не обидят.
Ельник становился все гуще. Высоким частоколом поднимались деревья, ощетинивались иглами. Девушка была очарована мрачным великолепием. Запрокидывала голову, стремясь увидеть усыпанные шишками макушки елей, низко склонялась, рассматривая кочки мха в белых звездочках цветов. «Как в сказке о заповедной поляне, — думала она. — И зимой и летом светит там солнце, и зимой и летом зеленеет молодая трава. Окружает поляну ограда из елей. Можно расцарапать лицо в кровь, порвать одежду в лохмотья — и ни с чем возвратиться назад. Лес не пропустит незваных гостей».
Стрелок повернул, и словно по волшебству открылся просвет среди колючих ветвей. Охотник с девушкой вступили на залитую солнцем прогалину.
— Соловьиное царство. — Лучник невольно понизил голос.
Девушка вздохнула, представляя, как льются на восходе и на закате соловьиные песни.
Стрелок негромко засвистел. Это был уже не тот резкий, повелительный свист, каким он подзывал волков. Нет, с губ лучника сорвалась долгая переливчатая трель. Он помедлил, прислушиваясь, и снова засвистел, прищелкнул языком, подражая голосу соловья.
И вдруг откликнулся лесной певец, затем другой, третий. Качнулись ветки, затрепетали крылья — птахи слетались со всех сторон. Раздавались переливчатые рулады, веселое щебетание, нежный прозрачный посвист, звонкое пощелкивание. Коленце за коленцем выводили соловьи, летела по лесу чарующая песня. Полнилась звуком капели, журчанием ручьев, плачем осенних дождей. Проступали в ней голоса тающих снегов и лопающихся почек, молодой листвы и цветущих подснежников.
