Джон Толкин - ДЕТИ ХУРИНА (НАРН И ХИН ХУРИН)
— А ну, покажите наследнику дома Хадора, как сияют ваши мечи!
Пятьдесят ослепительных клинков взметнулись к небу, и двор огласился боевым кличем северных аданов:
— Лахо калад! Дрего морн! Сияй, Свет! Беги, Ночь!
И вот Хурин взметнулся в седло, и развернулось золотое знамя, и трубы запели в утренней тишине. Так уезжал Хурин Талион на битву Нирнаэт Арноэдиад.
А Морвен и Турин все стояли на крыльце, пока ветер не донес издалека отзвук трубы — то Хурин в последний раз оглянулся на дом, прежде чем скрыться за перевалом.
Речи Хурина и Моргота
Много песен сложено эльфами о Нирнаэт Арноэдиад, во многих преданиях говорится об этой битве, битве Бессчетных слез, где пал Фингон и увял цвет эльдаров. Жизни человеческой не хватит пересказать их все[2]. Но ныне будет поведано лишь о том, что случилось с Хурином, сыном Галдора, владыкой Дор-ломина, после того как близ потока Ривиля взяли его в плен живым по приказу Моргота и приволокли в Ангбанд.
Хурина привели к Морготу, ибо тот вызнал колдовством и через шпионов, что Хурин в дружбе с королем Гондолина. Моргот пытался запугать Хурина своим ужасным взглядом. Но Xурин еще не ведал страха, и отвечал Морготу с дерзостью. И Моргот велел заковать его в цепи и подвергнуть медленной пытке. Но вскоре он явился к Хурину и предложил, на выбор, либо отпустить его на все четыре стороны, либо облечь его высшей властью и чином верховного военачальника Ангбанда, если только он, Хурин, выдаст, где находится крепость Тургона, и все, что ведомо ему из замыслов короля. Но Хурин Стойкий лишь посмеялся над ним и ответил так:
— Ты слепец, Моргот Бауглир, и навек останешься слеп, ибо видишь лишь тьму. Неведомо тебе, что имеет власть над душами людей, а если бы ты и знал, не в твоей власти дать нам то, чего мы ищем. И лишь глупец верит посулам Моргота. Ты возьмешь плату, и не сдержишь обещаний. Расскажи я тебе то, о чем ты спрашиваешь — лишь смерть будет мне наградой.
Тогда Моргот расхохотался и сказал:
— О, ты еще будешь молить меня о смерти, словно о милости.
Он отвел Хурина на Хауд-эн-Нирнаэт. Этот курган тогда был только что построен, и над ним висел тяжелый смрад мертвечины. Моргот поднялся с Хурином на вершину кургана и велел взглянуть в сторону Хитлума. и подумать о жене, о сыне и всех своих родичах.
— Ведь теперь это моя земля, и родичи твои в моей власти, и жизнь их зависит от моего снисхождения.
— Ты не ведаешь снисхождения, — ответил Хурин. — Но до Тургона тебе через моих родичей не добраться — они не знают его тайн.
Тогда гнев обуял Моргота, и он прошипел:
— Зато я доберусь до тебя, и твоего проклятого рода, и воля моя сломит вас всех, будь вы хоть стальными!
И он поднял с земли длинный меч, и сломал его перед лицом Хурина. Осколок отлетел и вонзился Хурину в лицо, но тот не шелохнулся. Тогда Моргот протянул могучую длань в сторону Дор-ломина и проклял Хурина и Морвен, и всех их отпрысков, сказав так:
— Смотри! Тень моей воли отныне лежит на них, куда бы они ни скрылись, и даже на краю света моя ненависть настигнет их.
— Пустые слова! — возразил Хурин. — Ты не можешь видеть их, и не можешь управлять ими издалека — пока ты в этом обличье и правишь на земле, как видимый владыка, тебе это не под силу.
— Глупец! — воскликнул Моргот. — Глупец, последний среди людей, последнего из говорящих народов! Видел ли ты валаров? Ведома ли тебе мощь Манве и Варды? Знаешь ли ты, как глубоко проницает их мысль? Или ты надеешься, что они подумают о тебе и смогут защитить тебя издалека?
— Не знаю, — ответил Хурин. — Может быть, и смогут, если есть на то их воля. Ибо Верховный владыка не будет повержен, доколе стоит Арда.
— Ты сказал! — подхватил Моргот. — Верховный владыка — это я, Мелькор, первый и могущественнейший из валаров, что были до начала Арды и создали ее. Тень моего замысла лежит на Арде, и все, что в ней, склоняется на мою сторону, медленно, но верно. И над всеми, кого ты любишь, нависнет, подобно грозовой туче Рока, моя воля, и окутает их тяжкой тьмой отчаяния. Всюду, куда они ни явятся, пробудится зло. Что они ни скажут, что они ни сделают — все обернется против них. И умрут они без надежды, проклиная и жизнь, и смерть.
Но Хурин ответил:
— Ты забываешь, с кем говоришь. Наши отцы слышали это от тебя давным-давно. Но мы избежали твоей тени. А теперь — теперь мы знаем тебя, ибо мы видели лица тех, кто зрел Свет, и внимали голосу беседовавших с Манве. Ты был до Арды, но и другие тоже, и не ты создал ее. И ты — не самый могучий: ведь ты растратил свою мощь на себя, расточил ее в своей пустоте. Теперь ты всего лишь беглый раб валаров — и не уйти тебе от их цепей!
— Да, ты выучил свои уроки назубок, — усмехнулся Моргот. — Но чем тебе поможет эта ребячья мудрость? Смотри, твои учителя все разбежались.
И ответил Хурин:
— Вот что скажу я тебе напоследок, раб Моргот — и это я знаю не от эльдаров, ибо мудрость эта вложена мне в душу в сей час. Пусть даже и Арда, и Менель покорятся твоему владычеству — над людьми ты не властен, и не будешь властен. Ибо ты не сможешь преследовать тех, кто не покорится тебе, за пределами Кругов Мира.
— Да, я не стану преследовать их за пределами Кругов Мира, — ответил Моргот. — Не стану, ибо за пределами Кругов Мира — Ничто. Но в Кругах Мира им не скрыться от меня, пока они не уйдут в Ничто.
— Ты лжешь, — сказал Хурин.
— Вот увидишь — и признаешь, что я не лгу, — сказал Моргот.
И он вернулся с Хурином в Ангбанд, и приковал его чарами к каменному сиденью на вершине Тангородрима, откуда были видны Хитлум на западе и земли Белерианда на юге. И Моргот встал рядом и снова проклял Хурина, и наложил на него заклятье, так что Хурин не мог ни уйти, ни умереть, пока сам Моргот не освободит его.
— Сиди здесь, — сказал Моргот, — и смотри на земли, где горе и отчаяние поразят тех, кого ты отдал мне во власть. Ибо ты осмелился смеяться надо мной, ты усомнился в могуществе Мелькора, Владыки судеб Арды. Отныне моими глазами будешь ты видеть, моими ушами будешь ты слышать, и ничто не укроется от тебя.
Турин покидает родной дом
В Бретиль вернулись лишь трое — они шли через Таур-ну-Фуин, и страшен был их путь. Глорэдель, дочь Хадора, узнав о смерти Халдора, умерла от горя.
В Дор-ломин не пришло никаких вестей. Риан, жена Хурина, потеряла рассудок и бежала в глушь, но Серые эльфы с холмов Митрима приютили ее и позаботились о ее сыне, младенце Туоре. А сама Риан пришла к Хауд-эн-Нирнаэт, легла ничком и умерла.
Морвен Эледвен жила в Хитлуме и страдала молча. Ее сыну Турину шел всего лишь девятый год, и Морвен ждала еще одного ребенка. Тяжкой была ее жизнь. Хитлум наводнили вастаки. Они жестоко преследовали людей дома Хадора, отнимали у них последнее добро и обращали их в рабство. Всех слуг Хурина, кто был годен хоть к какой-то работе, угнали в плен, даже детей, а стариков перебили или выгнали в глушь умирать от голода. Но посягнуть на владычицу Дор-ломина или нарушить неприкосновенность ее жилища вастаки еще не смели: среди них разнесся слух, будто она — страшная ведьма, и водит дружбу с белыми призраками — так вастаки звали эльфов. Они ненавидели этот народ, но боялись его еще больше[3]. Из-за этого они старались держаться подальше от гор — в горах, особенно на юге, нашло убежище немало эльдаров. Так что вастаки, разорив и разграбив южные земли, отступили на север. А дом Хурина был на юго-востоке Дор-ломина, вблизи гор — Нен Лалайт брал начало в источнике у подножия Амон Дартир, по склону которой шла узкая тропа. Этой тропой отважный путник мог перевалить через Эред Ветрин и выйти в Белерианд, к истокам Глитуи. Ни вастаки, ни сам Моргот не ведали еще об этой тропе, ибо весь тот край был недоступен Морготу, пока стоял дом Финголфина, и никто из прислужников Врага не бывал в тех местах. Моргот был уверен, что Эред Ветрин станет неприступной преградой и для беженцев с севера, и для подмоги с юга — чрез Эред Ветрин и в самом деле не было другой дороги от топей Серех до прохода в Невраст далеко на западе.
