Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2
Мои крики разбудили Виро, который замер в дверях с лампой в руках. Его, как всегда, сопровождало несколько котов, один из которых немедленно подбежал к остывающему на полу кольцу и начал деловито закапывать в половик, словно соглашаясь с моими мыслями о том, что ситуация — хуже не придумаешь.
— Что, во имя всех богов, тут произо… — начал было демон недовольным голосом, но я перебила его, наконец-то сообразив самое главное.
— Кажется, нашей привычной жизни пришел конец.
— Но…
— Я не знаю, что именно случилось, но, несомненно, нужно ждать неприятностей, — я говорила и торопливо одевалась, с трудом попадая руками в рукава из-за дрожи, которая начала меня бить, едва я только осознала произошедшее. — Магистр Каспар попал в беду, и я тоже в опасности, лишившись его защиты. Если я теперь бесполезна для магов, то они сделают так, чтобы меня больше никто и никогда не увидал. Я для них, как бельмо на глазу после всей той несуразной истории. Если меня как-то можно использовать, то за мной тоже придут — и очень скоро. Вряд ли хоть кого-то, кроме меня самой, устроит вариант, при котором я буду продолжать выполнять обязанности поместного мага до глубокой старости…
— Каспар попал в беду?.. — переспросил демон, расплывшись в довольной улыбке.
— Чума на вас, господин Виро! — я от досады даже сплюнула. — Из всего, что я сказала, вас заинтересовало только это?!!
— Именно так, — согласился демон и сладчайше улыбнулся. — Неужто вы думаете, что стоит этому мерзавцу получить по заслугам, как у нашего порога появятся враги? Он просто заморочил вам голову, чтобы вы чувствовали себя зависимой от его благосклонности, и вы с радостью…
Не успел он развить свою излюбленную мысль, как внизу раздался грохот. Кто-то неистово ломился в наши двери — в ненастную ночь, когда все обычные люди давно спят в своих кроватях. Демон умолк с глупейшим видом, а я обреченно хмыкнула и направилась к лестнице, прихватив с собой лампу. Кто бы ни стоял за дверью, вряд ли можно было что-то изменить, просто ее не открыв.
«Главное — не сболтнуть ничего лишнего, — говорила я себе, пытаясь усмирить сильное биение сердца. — Надо изобразить, что я ничего не знаю… Дьявольщина, о чем это я?! Я ведь и впрямь не знаю ничегошеньки! Если в это не поверят, моя простодушная неосведомленность будет стоить мне немалых неприятностей. Уж лучше б я хоть что-то понимала…»
У самых дверей я почувствовала боль в ухе — долгих четыре года верой и правдой ухо предупреждало меня о чарах, творящихся поблизости, о нежити и о перемене погоды. Порой я думала с тоской, что к старости мне следует подумать о переезде в те места, где колдовство объявлено вне закона, чудовища — истреблены, а погода меняется не каждые три дня, но, к сожалению, таких краев в нашем мире не водилось, иначе туда бы сбежали все, кто еще способен передвигаться.
«Магия, — хмуро подумала я. — А ну как я открою дверь и тут же получу огненным шаром в голову? Или, напротив — ледяным?.. Может, я переоцениваю себя, когда думаю, что кому-то понадобится меня пытать?». Однако, не придумав ничего толкового, я все же распахнула дверь и вышла на крыльцо. Не думаю, что кто-то обрадовался бы, увидев перед собой то, с чем я столкнулась носом к носу, поэтому никто не осудил бы меня за все те бранные слова, что я громко произнесла, приходя в себя. У моего порога находился сгусток голубоватого света, отдаленно своими очертаниями напоминавший человеческую фигуру. Порывы ветра самую малость колебали его, а капли дождя беспрепятственно пролетали сквозь светящуюся дымку. Когда мои глаза привыкли к неприятному свечению, я к своему ужасу поняла, что у странного видения есть лицо и черты его очень напоминают того, о ком я совсем недавно вспоминала — Констана.
Я вспомнила, что те призраки, о которых я слыхала, обычно имели при себе отметины, что рассказывали о причине их смерти. Но на шее того, что явился мне, не болтались остатки веревки, в груди не торчал кинжал, да и голова находилась на плечах. Загробного голоса, сообщающего, кому мне следует отомстить за смерть моего бывшего ученика, я тоже не услыхала. Вместо того видение протянуло мне руку, подавая письмо, а его губы шевельнулись и я угадала, что призрачный Констан говорит: «Поторопись!». Сразу после этого свечение исчезло, точно его и не было.
Совокупность всех этих событий объяснила мне, с чем я имею дело, и мне удалось перевести дух. «Позеры!» — с чувством сказала я про себя, распечатывая письмо. Ладно еще магистр Каспар, без участия которого здесь явно не обошлось, но ведь Констан проявлял время от времени здравое чувство меры, когда речь заходила о внешней эффектности действий! Вот что значит — дурное влияние!
— Кто это был? — с тревогой спросил демон, благоразумно ожидавший меня в гостиной. Любопытен он был ровно в той мере, что не позволяет подвергать себя излишней опасности. Иными словами, никакая сила не заставила бы его приблизиться к дверям, в которые постучали среди ночи, особенно — при подобных обстоятельствах.
— Фантом, — отозвалась я и, видя, что выражение лица моего собеседника стало недоверчиво-недоуменным, пояснила:
— Фантом, созданный при помощи заклятия, которое маги изредка применяют, чтобы доставить послание адресату. Это что-то вроде проекции, условно сохраняющей черты своего создателя. Другими словами, большая часть людей, завидев подобное непотребство среди ночи у своего порога, обычно истошно кричит, осеняет себя всяческими знамениями и не желает брать письмо из рук бесплотного духа. Поэтому способ этот годится лишь для того, чтобы поддерживать связь между двумя магами, ну а для этого существует множество куда более простых, пусть и менее зрелищных методов…
Произносила я это почти машинально, ведь все мое внимание было сосредоточено на письме, которое я держала в руках, вновь и вновь перечитывая несколько строчек, в нем содержащихся.
Написаны они были быстрой легкой рукой, которую я сразу узнала, хоть никогда до сих пор и не получала писем от этого человека. Но только у него мог быть столь причудливый почерк, изобилующий множеством небрежных завитушек, в которых чудилось что-то хищное. В руках я, вне всякого сомнения, держала послание от магистра Каспара. То самое, о котором я так долго грезила, отгоняя от себя мысль, что желание это иначе как самоубийственным не назовешь. Как всегда, мне следовало внимательнее прислушиваться к голосу моего разума, который хоть и отличался редкой неприятностью интонаций, но крайне редко ошибался. Содержание письма оказалось далеко не из приятных. Причем дело было даже не в тех нескольких словах, что соизволил адресовать мне мой крестный.
