Дэвид Эддингс - Келльская пророчица
Кузнец спешился, прихватил топор и углубился в чащу. Вскоре он возвратился с двумя прочными шестами.
— Я выкую наконечники, когда мы вечером сделаем привал, — пообещал он.
— Наверное, это ужасно неудобно, — сказал Закет, вертя в руках шест и щит, явно не зная, куда девать то и другое.
— Вот как надо. — Гарион стал показывать. — Согни левую руку и возьми в нее щит. В ладони той же руки держи поводья. Теперь вставь древко копья в правое стремя и направляй острие правой рукой.
— Ты когда-нибудь сражался при помощи копья?
— Да, и не раз. Очень действенное средство против соперника, облаченного в латы. Если сшибить его наземь с коня, он нескоро встанет на ноги.
Белдин, как обычно, летел впереди. Но вот он возвратился, скользя меж древесных стволов, словно привидение, на почти неподвижных крыльях.
— Ты не поверишь! — было первое, что он сказал Белгарату, приняв человеческий облик.
— И что же там такое?
— Прямо впереди — замок!
— Что-о?
— Это такое большое строение. Оно обычно состоит из стен и башен. У него есть еще подвесные мосты.
— Мне известно, что такое замок, Белдин.
— Тогда чего спрашиваешь? Замок, который я видел, выглядит так, словно неведомая сила перенесла его сюда прямо из Арендии.
— Не объяснишь ли ты нам сию странность, Цирадис? — спросил прорицательницу Белгарат.
— Ничего странного тут нет, древнейший Белгарат, — отвечала она. — Около двух тысяч лет тому назад море выбросило на здешний берег корабль с путешественниками из далекой страны. Поняв, что починить разбитый корабль им не удастся, они поселились здесь и взяли себе в жены местных девиц. Однако сохранили все обычаи, манеры и даже наречие своей родной земли.
— То есть всякие там «милостивый сударь» и «соблаговолите»? — уточнил Шелк. Цирадис кивнула.
— И они выстроили тут замки?
Пророчица снова кивнула.
— И все здешние мужчины носят доспехи? Такие же, как на Гарионе и Закете?
— Все в точности так, принц Хелдар.
Шелк застонал.
— Что-то не так, Хелдар? — спросил его Закет.
— Мы проделали путь в тысячи лиг — и все для того, чтобы вновь повстречать мимбрийцев!
— Мне докладывали с поля битвы при Тул-Марду об их отчаянной храбрости и беспримерной воинской доблести. Возможно, это объясняет репутацию этого острова?
— То-то и оно, Закет, — ответил маленький человечек. — Мимбрийцы — самые смелые люди на свете. Возможно, от того, что слишком глупы, чтобы чего-либо бояться. Друг Гариона, Мандореллен, тот и вовсе уверен, что непобедим.
— Так оно и есть, — встала Сенедра на защиту своего верного рыцаря. — Я видела однажды, как он убил льва голыми руками!
— Я наслышан о его подвигах, — сказал Закет. — Но думал, что многое преувеличено.
— Не столь уж многое, — ответил Гарион. — Однажды я своими ушами слышал, как он предложил Бэраку и Хеттару втроем атаковать целый толнедрийский легион.
— Может, он пошутил…
— Мимбрийские рыцари понятия не имеют, что такое шутка.
— Не собираюсь я сидеть тут и выслушивать, как вы оскорбляете моего рыцаря! — горячо воскликнула Сенедра.
— Но я вовсе не оскорбляю его, Сенедра, — возразил Шелк. — Мы просто расписываем его достоинства. Он столь благороден, что мне делается не по себе.
— Подозреваю, что понятие благородства чуждо драснийцам! — кипятилась королева.
— Не чуждо, Сенедра, а непонятно.
— Может быть, за две тысячи лет они все же переменились? — с надеждой вздохнул Дарник.
— Я бы на это не рассчитывал, — проворчал Белдин. — Мой опыт подсказывает, что люди, долгое время оторванные от внешнего мира, обычно свято сохраняют все свои обычаи.
— Должна еще кое о чем вас предупредить, — сказала Цирадис. — Население этого острова представляет собой довольно странную смесь. Конечно, они во многом именно таковы, как вы говорите, но унаследовали также и некоторые традиции далазийцев. В частности, они знакомы с нашими традиционными искусствами.
— Как мило! — сардонически прищурился Шелк. — Мимбрийцы-волшебники! Это, без сомнения, означает, что они пользуются колдовством в совершенно определенных целях.
— Так вот почему мы с Закетом должны были надеть доспехи? — спросил Гарион у Цирадис.
Пророчица кивнула.
— Почему было прямо так и не сказать?
— Необходимо было, чтобы вы сами дошли до этого.
— Ладно, посмотрим, — вмешался Белгарат. — Нам уже приходилось общаться с мимбрийцами — и ничего, все целы.
Они ехали по лесу, пронизанному золотым предвечерним светом, и, добравшись до опушки, увидели то, о чем говорил Белдин. Замок стоял на вершине скалистого мыса, словно щеголяя великолепными, надежно укрепленными зубчатыми стенами.
— Изумительно! — пробормотал Закет.
— Нет никакой надобности скрываться в лесу, — сказал Белгарат. — Ведь нам все равно не удастся пересечь эту равнину незамеченными. Гарион и Закет, поедете впереди. Людей в латах обычно встречают с особенной учтивостью.
— Что, мы вот так просто поедем к этому замку? — спросил Шелк.
— А почему бы нет? — пожал плечами Белгарат. — Если они остались истинными мимбрийцами, то долг велит им гостеприимно предоставить путникам ночлег. И потом, нам так или иначе надо о многом разузнать…
Они выехали на равнину и, пустив коней неторопливым шагом, направились к мрачноватому замку.
— Когда мы войдем туда, предоставь говорить мне, — сказал Закету Гарион. — Я недурно владею их диалектом.
— Хорошая мысль, — согласился Закет. — Я только давился бы всеми этими «извольте» да «соблаговолите»…
Из-за зубчатых стен послышался резкий звук рога, свидетельствующий о том, что путников заметили, и несколько минут спустя по подвесному мосту из замка выехал десяток рыцарей в сверкающих доспехах. Гарион пришпорил Кретьена и двинулся к ним навстречу.
— Соблаговолите помешкать, господин рыцарь, — произнес предводитель новоприбывших. — Я Астеллиг, здешний барон. Могу ли осведомиться о вашем благородном имени и титуле, а также узнать, что привело вас и спутников ваших к воротам моего обиталища?
— Имени своего открыть я не могу, господин рыцарь, — ответил Гарион. — На то есть веские основания, о коих вы узнаете впоследствии. Мы с моим доблестным другом и остальными нашими спутниками направляемся по делу великой важности, а сюда явились, дабы искать убежища от тьмы и ночного хлада, кои, по моему разумению, вскоре объемлют сию равнину.
Гарион был искренне горд своим словотворчеством.
— Не утруждайте себя просьбой, — произнес барон, — ибо всем истинным рыцарям если не природная учтивость, то святой долг велит предложить стол и кров странствующему собрату.
