Дэвид Эддингс - Келльская пророчица
— Благодарность мою бессильны выразить слова, барон Астеллиг. Как изволите видеть, с нами странствуют дамы благородного происхождения, кои весьма утомлены тяготами пути.
— Тогда соблаговолите незамедлительно следовать за мной под кров моего замка, господа. Забота о благополучии дам — долг и высокая честь для каждого рыцаря.
Он эффектно поворотил коня и поехал по крутому склону в направлении замка. За ним последовали и путники.
— Как изысканно ты, оказывается, умеешь изъясняться, — восхищенно прошептал Закет.
— Мне пришлось довольно долго прожить в Во-Мимбре, — объяснил Гарион, — и через некоторое время я волей-неволей заговорил, как они. У этой манеры единственный недостаток: речь надобно столь щедро приправлять красивостями, что порой забываешь, о чем хотел сказать, не успев закончить фразы…
Барон Астеллиг миновал подвесной мост, и вскоре все спешились на вымощенном булыжником дворе.
— Мои слуги проводят вас и спутников ваших в подобающие вам покои, где вы сможете восстановить силы, господин рыцарь, — сказал хозяин. — Теперь же окажите мне честь, пройдя вместе со мною в главный зал замка, где вы и поведаете мне, чем могу я помочь в достижении вашей благородной цели, ради которой и пустились вы в путь.
— Ваша учтивость безмерна, а гостеприимство безгранично, господин барон, — отвечал Гарион. — Заверяю вас, что мы с моим братом-рыцарем явимся в главный зал вашего замка тотчас же, как только проводим наших дам в отведенные для них покои.
И они стали подниматься вслед за слугами барона на второй этаж, где обнаружили уютные гостевые комнаты.
— Ты поражаешь меня, Гарион, — сказала Полгара. — Прежде я пребывала в уверенности, что ты и понятия не имеешь, как изъясняются истинно воспитанные люди.
— Благодарю, — ответил он.
— Наверное, вам с Закетом лучше поговорить с бароном с глазу на глаз, — сказал Белгарат. — Ты очень вразумительно объяснил ему, почему путешествуешь инкогнито, а если к нему явимся мы все, он может попросить нас ему представиться. Осторожненько прощупай этого барона. Поинтересуйся местными обычаями, спроси, не идет ли здесь война. — Белгарат взглянул на Закета. — Как называется здешняя столица?
— Полагаю, Дал-Перивор.
— Вот туда-то нам и надобно. А где она находится?
— На противоположной оконечности острова.
— Кто бы мог подумать… — горестно вздохнул Шелк.
— Не тяните время, — сказал облаченным в латы спутникам Белгарат. — Неприлично заставлять хозяина ждать.
— Когда все закончится, могу я нанять к себе на службу этого старика, как ты думаешь? — спросил Закет у Гариона, когда они, позвякивая латами, неловко спускались по лестнице. — Я хорошо заплатил бы тебе за посредничество, а мое правительство стало бы самым лучшим в мире.
— Ты и впрямь хочешь, чтобы человек, который, похоже, будет жить вечно, возглавил твое правительство? — Гариона намерение императора несколько позабавило. — И это не говоря уже о том, что он более испорченный и продажный, чем Сади и Шелк вместе взятые? О, это очень дурной старик, Каль Закет. Он мудрее целых сонмов мудрецов, но у него масса отвратительных привычек.
— Но он же твой дед, Гарион, — запротестовал Закет. — Как можешь ты говорить о нем в таком тоне?
— Истина мне дороже кровного родства, ваше величество.
— Вы, алорийцы, странные люди, друг мой…
За их спинами раздалось клацанье когтей — их нагоняла волчица.
— Сестра хочет знать, куда вы направляетесь, — обратилась она к Гариону.
— Брат и друг брата идут к хозяину этого дома, чтобы поговорить, сестренка, — ответил он.
— Сестра будет сопровождать вас, — заявила волчица. — И если возникнет надобность, поможет вам избежать оплошностей.
— Что она сказала? — спросил Закет.
— Говорит, что пойдет с нами, чтобы не дать нам совершить серьезных ошибок, — перевел Гарион.
— Что-о? Волчица?
— Это необычная волчица, Закет. У меня на ее счет появляются все более серьезные подозрения…
— Сестра рада тому, что даже такие волчата-подростки, как ты, обнаруживают зачатки проницательности, — фыркнула волчица.
— Благодарю, — ответил Гарион. — Брат счастлив снискать одобрение нежно любимой сестры.
Волчица ласково вильнула хвостом.
— Однако сестра советует брату держать при себе свое открытие.
— Разумеется, — пообещал он.
— О чем это вы болтали? — спросил Закет.
— Игра слов волчьего языка, — объяснил Гарион. — Это совершенно непереводимо.
Барон Астеллиг уже освободился от лат и теперь восседал в массивном кресле возле камина, где потрескивали поленья.
— Тут всегда зябко, господа рыцари, — сказал он. — Камни предохраняют от превратностей судьбы, но они вечно холодные: за зиму успевают остыть настолько, что за все лето так и не нагреваются. Сему явлению обязаны мы тем, что вынуждены топить камины даже тогда, когда летнее солнце проливает благословенное тепло на наш благословенный остров.
— Ваша правда, барон, — ответил Гарион. — Даже массивные стены Во-Мимбра все лето удерживают сей мертвенный хлад.
— Неужто вы, господин рыцарь, бывали в Во-Мимбре? — изумленно спросил барон. — Я отдал бы все, чем владею, и даже все то, что мне предначертано судьбой приобрести, за счастье узреть сей славный град. Каков же он, расскажите?
— Он весьма велик, барон, — ответил Гарион. — И стены его, сложенные из золотых слитков, отражают солнечный свет, словно желая посрамить сами небеса своим великолепием.
Глаза барона наполнились слезами.
— Это благословение небесное, господин рыцарь. — Голос его дрожал от волнения. — Небо подарило мне встречу с доблестным героем, влекомым по свету великой целью и обладающим изысканным красноречием. Это величайшее событие в моей жизни, ибо воспоминания о Во-Мимбре, бережно передаваемые из уст в уста многими поколениями, согревали нас, разлученных с родным краем, долгие тысячелетия. Но воспоминания эти тускнеют и отдаляются от нас с каждым годом подобно тому, как по мере приближения старости забываются лица людей, дорогих сердцу, отнятых у нас неумолимым роком, являясь нам лишь в мимолетных сновидениях.
— Господин барон, — несколько неуверенно заговорил Закет, — слова ваши глубоко тронули мое сердце. Обладая дарованной мне Небом властью, обещаю в недалеком будущем возвратить вас в столь любезный вам Во-Мимбр, собственноручно подвести к трону тамошнего государя и воссоединить с собратьями!
— Вот видишь, — шепнул другу Гарион, — привычки легко приобретаются.
Барон, уже не стыдясь, вытирал глаза.
— Я заметил вашу собаку, господин рыцарь, — обратился он к Гариону, желая сгладить некоторую неловкость. — Насколько могу я судить, это сука?
