Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне
Эту комнату Дарихан использовала в качестве кабинета. Здесь стояла чернильница, лежало несколько листов бумаги. Скорее всего, и записи мужа она прятала в этой комнате. Елиад сел за стол и открыл книжечку загадочного эймана. Открыл с конца, чтобы убедиться, что ни Шишла, ни Дарихан не соврали: там есть рецепт нужного им напитка. Рецепт был последним, что записал Шишла. Корсак прочел его дважды. Две травы из семи, входящие в состав в самых больших пропорциях, использовались довольно часто. Цефанию не знали разве что в совсем захудалых деревнях Энгарна. Она в любом виде: в настойке, высушенная, если бросить в костер и вдохнуть дым, в виде чая — оказывала сильное одурманивающее действие. Человек видел дворцы Эль-Элиона и часто не желал возвращаться обратно на Гошту после подобных откровений. Зааван имел противоположное действие: прояснял сознание, помогал мыслить быстро и четко, отбивал желание спать. Злоупотреблять им тоже было нельзя, но иногда эйманы нуждались в нем. Несмотря на то, что доли порошков были прописаны до геры*, рецепт показался Елиаду
*гера — мера веса, соответствующая примерно одному грамму.
сомнительным. Он перелистал записи, чтобы найти объяснение: почему именно эти два порошка? Ведь с чего-то же Шишла решил, что они помогут…
Страницы были заполнены корявым, но разборчивым подчерком. Шишла писал для себя. О том, что тетрадь можно продать кому-нибудь из эйманов, он подумал гораздо позже. Чиж собирал обрывочные заметки об эйманах, записывал вопросы, которые его интересовали, факты, которые он находил. Иногда записи противоречили друг другу: Шишла считал, что нашел ответ, но еще через несколько страниц опровергал собственные изыскания. Корсак искал то, что касалось напитка, и примерно через четверть часа нашел.
"Я смог пережить Обряд. Запрет на меня не подействовал, я на верном пути. Не знаю, как эти дни пережила Ханна — я был беспробудно пьян, а когда приходил в себя, вливал в себя новую порцию граппы*. Но главное — я на верном пути. Если эйман не
*Граппа — виноградный алкогольный напиток, по крепости сравнимый с водкой.
приходит в себя: Охотник не имеет над ним власти".
"Ничего себе, "верный путь", — присвистнул Корсак. — Бедная Дарихан". Тут же вспомнил о Ястребе — пропавшем сыне Каракара. Помнится, Охотник утверждал, что он жив, что Халвард чувствует его эйма, но не чувствует Шелу. "Может, с ним что-то подобное? Хотя парень никогда спиртным не увлекался. Да и столько дней быть пьяным… Нет, тут что-то иное", — он продолжил чтение.
Он перелистнул несколько страниц. Нашел другую запись:
"Перепробовал три одурманивающих средства. Действие примерно одинаковое: Охотник меня не видит, но и я не вижу эйма. А если учесть, что и себя почти не контролирую, то ни человеком, ни эйманом меня считать нельзя. Какое-то пьяное животное. Боюсь обидеть Ханну в это в этом состоянии, но она уверяет, что я веду себя смирно".
Елиад начал понимать, в чем секрет рецепта Шишлы, но подтвердил предположения когда нашел следующую заметку:
"Порошок заавана помог, в голове стоял туман, но кое-что я соображал и смог призвать эйма к себе. Следует найти правильную пропорцию, чтобы лучше управлять эймом. Возможно, скоро я найду способ, чтобы эйманы не зависели от Охотника и не подчинялись его запретам".
— Ты нашел, брат, — кивнул Елиад. — И если уж тебя нельзя за это поблагодарить, надо хоть вдове твоей помочь, как мы помогаем всем вдовам.
В слюдяное окно кто-то постучал. Елиад с удивлением повернулся туда: кто мог постучать в окно второго этажа? Тут же догадался, что это за странный гость. Аккуратно вытащил раму. На подоконнике сидел юнко, следя за ним черным глазом.
— Все следишь, Цовев? — подмигнул Корсак. — Ладно, поделюсь с тобой радостью. Мы же партнеры, — он сделал приглашающий жест, и юнко влетел в комнату. Попрыгал по столу, рассматривая книжицу. — Вряд ли ты что-то разглядишь, — по собственному опыту он знал, что читать глазами эйма очень сложно, зрение животных предназначено для другого. — Но скажу, что наш Шишла был настоящим ученым и последние девять лет проводил на себе эксперименты, чтобы найти препарат, принимая который, эйман стал бы невидим для Охотника, но по-прежнему управлял эймом. И такое средство он нашел. То, что нам нужно. Пока кто-нибудь будет отвлекать Охотника, эймы могут напасть на него, сорвать амулет. В общем, посмотришь, — он взял чистый лист и, обмакнув перо в чернила, быстро набросал рецепт, после чего свернул его трубочкой и привязал к лапке птицы. — Подробности расскажу при встрече, но это должно помочь.
Юнко еще раз взглянул на Елиада и вылетел в окно.
— Вот и славно, — рассмеялся эйман. — Может, хоть дня два следить не будешь. А то казалось, будто я под надзором.
Он снова сел за стол. Раму вставлять не спешил: все равно в комнате почти также холодно, как за окном. Перелистал записи. Наткнулся на одну фразу и уже не смог оторваться.
"Это не правда, что без благословения Охотника у эймана не может быть детей. После того как Ханна забеременела, я побывал на Гереле и встретился с несколькими любовницами эйманов, заходил к мадам Жалма. Они полностью подтвердили мои предположения: женщины беременеют от нас точно так же, как и от других мужчин. Если женщина, как девочки мадам Жалма, не избавляется вовремя от плода, то у нее рождается сын. Но ребенок редко доживает до пяти лет".
— Шереш! — Корсака бросило в пот, когда он вспомнил, как смеялся над вдовой в Сальмане, сообщившей ему о беременности. Он помог ей переехать в другой город, где не знали, как давно умер ее муж, купил ей небольшую квартирку и еще оставил денег, после чего ни разу к ней не возвращался.
Елиад провел ладонью по лицу. И ведь он еще поступил благородно. Были эйманы, которые бросали забеременевших любовниц без средств к существованию, полагая, что их обманывали. Что чувствовали эти женщины? "Придушил бы Охотника голыми руками. Почему не сказать, как есть? Зачем ему надо, чтобы эйманы не знали, о собственных детях, особенно если они умирают вскоре?"
Теперь он должен был съездить в Биргер, узнать, что с сыном. Еще одна забота на его голову. Он склонился над записями.
"У меня было подозрение, что Охотнику зачем-то нужны наши внебрачные дети. Поэтому и поддерживается легенда, что у эйманов дети рождаются только в благословленном браке. Я начал поиски, объехал множество городов и был разочарован и напуган. Некоторые из детей эйманов умирали, некоторых забирали монахи, считая их одержимыми. Одного я застал дома, с матерью, но в возрасте семи лет он был абсолютно невменяем и вел себя, скорее как животное, нежели как человек. Монахи не забрали его потому, что мать была любовницей местного графа, и он защищал эту женщину. Сначала я предположил, что Охотник все-таки делает что-то, чтобы наши дети рождались здоровыми. Ведь среди семей эйманов ни разу не рождались дети с такими нарушениями. Но потом пришел к выводу, что беда тут, скорее, в том, что дети росли без отцов. Рядом с теми мальчиками, которые родились в браке, отец находится рядом с рождения. Наши отцы помогали нам осознавать себя и контролировать эйма. Я точно также поступал со своими сыновьями. Воспитание эйманов до четырнадцати лет носит сдерживающий фактор. Мы не позволяем детям "заигрывать" с эймом. Мы делаем все, чтобы в теле человека был человек, а не животное. Но когда мы покидаем любовниц, думая, что они предали нас, женщина не знает, как обращаться с ребенком, и животное берет власть над ним. Я уверен, что с детьми Ханны все будет в порядке, потому что я буду рядом".
