Андрей Басирин - Убить Ланселота
– Бахамота не было!
– Чудище мертво!
– Молчите, молчите! Тсс! На самом-то деле…
Пустое. Кто знает, как оно на самом деле? Через несколько дней страшная весть разнеслась по всей Тримегистии. Еще через неделю слухи просочились за границу.
Террокс лихорадило. Троны качались. Звери великие метались в своих логовищах, словно перепуганные болонки.
Пришло время Дюжине собраться вновь.
Тишина.
Давно уж в урболкском постоялом дворе не булькает клепсидра. Ее сменили настенные часы – с зеркальным маятником и кукушкой. Вертятся колеса, качается гиря-шишечка, а стрелки ни с места. Что минутная, что часовая – обе глядят вверх, на табличку с надписью «Эра Чудовищ».
В остальном – все неизменно. Те же шелка по стенам, те же столы, скамьи. Короли…
Впрочем, нет, короли иногда меняются.
– Ваше шахство! Приятно вас видеть.
Кудлатая блондинка пожала голыми плечиками и мило улыбнулась. Платье ее переливалось всеми оттенками черного. Портные постарались на славу. Ткань облегала скромные прелести блондинки, подчеркивая их и выделяя курсивом. Та ли это графиня Исамродская, что когда-то присягала в верности Казначею Пыли, другая – кто знает?… Зато уж ее собеседник – точно тот.
– Принцэсса, красавыца! Сражен, сражен.
Блондинка легонько стукнула падишаха веером по руке:
– Шалунишка Махмудик. Не принцесса, всего лишь графиня. И разве мы не договорились без титулов?
Нос шахинпадца хищно задрожал.
– Моя Лейла! Я твой Мейджнун навеки.
Он привлек владычицу к себе и…
Дверь отворилась. В комнату вошел его преосвященство. За ним – Фью Фероче, король Лир, кочевник в злобной шапке. Следом – остальные короли.
Жизнь выкидывала фортели. Никогда Дюжина не собиралась дважды в один год. Тысячелетиями заведенный распорядок рушился, и оттого властители нервничали.
– А… ммм… – Король Лир указал взглядом на пустое кресло во главе стола. Там обычно сидел Казначей Пыли.
– Его не будет.
– А герцог Розенмуллен? Старый пройдоха опять опаздывает.
– Нехорошо это, – завозилась блондинка. – Ох, чую, не к добру это…
– Ваше мнение мы учтем, – оборвал его преосвященство. – Кто-нибудь еще хочет высказаться? Нет? Тогда приступайте, Фью.
Бледный шарлатан поднялся с места.
– Господа властители, – начал он. – Дражайшие мои короли.
Фероче достал из рукава платок и вытер пот на лбу.
– Не тяните, Фью, – посоветовал жрец. – Говорите сразу, что случилось. Здесь все свои. Поймем.
– Хорошо, ваше преосвященство. Я скажу. Ланселот вернулся.
– Ланселот?
– Да. Или человек, считающий себя Ланселотом. Я разговаривал с ним.
Люжинцы переглянулись, зашептались. Король Лир постучал скипетром по столу, призывая к молчанию.
– Вы уверены? – спросил он.
– Абсолютно. Он появился на моей коронации. И в тот же день я лишился зверя великого.
– Рассказывайте. Ничего не скрывайте.
Фероче принялся рассказывать. Правители слушали его сочувственно: у каждого за спиной была коронация. Все знали, что это за морока и нервотрепка.
– Кто у вас ланселотничал? – спросила графиня.
– Гури Гил-Ллиу.
– Он дорого берет.
– Зато и надежен. Не перебивайте, сударыня, иначе я никогда не закончу. Проклятый Ланселот (он называет себя Хоакином Истессо) связал Гури и похитил его документы. Затем прокрался в пещеру и убил Бахамота.
– Убил?
– Фигурально выражаясь. Вы же знаете, что Бахамот еще ребенок. Я не решусь показать его подданным, чтобы пресечь грязные слухи.
– Но как же люди им поверили? Чудища бессмертны.
– Да, бессмертны. Но мерзавец Истессо где-то разжился клинком Ланселота. Этот меч убивает чудищ, даже не прикасаясь к ним.
Его преосвященство погладил бороду:
– Неприятное положение.
– И не говорите.
– А скажите, Фероче, как вообще Хоакин появился в Цирконе? Для вас это конечно же новость, но Бизоатон Фортиссимо связал Ланселота заклятием. Абсолютно надежным – это я знаю наверняка.
– Отец перехитрил сам себя. Я ничего не знал о Хоакине. И вообще, не проще ли было его убить?
Жрец покровительственно положил ладонь на плечо шарлатана:
– Юноша… Вот и видно, насколько вы молоды и неискушенны в политике. Ланселота убивать бессмысленно. Мы его убьем, а он родится где-нибудь еще.
– А держать в медвежьем углу, значит, полезно…
– Да. В Деревуде Истессо на своем месте. Он бунтует, ниспровергает основы. Считает себя героем. И при этом остается под присмотром. Кой зверь вам понадобилось лишать его капитанства?
Фероче смущенно опустил глаза:
– Это все первый министр. Хотел оказать протекцию одному человечку. Реми Дофадо.
Дюжинцы возмущенно загалдели. Лир опять постучал по столу скипетром:
– Тихо, тихо, господа! Всем нам порой свойственны ошибки. – Он обратил свое лицо к шарлатану. – Я всегда говорил, что надо бороться с протекционизмом. – (Дюжинцы закивали.) – Вы получили по заслугам, Фью. В другое время я первый сказал бы: «Пусть это будет всем нам уроком». Но…
– Но, Лир, мы живем не в другое время, а в это, – жестко довершил его преосвященство. – Нам следует действовать сообща.
– И что же теперь делать?
– Прочесть книгу.
– Прочесть книгу?
Хоакин захлопал ресницами. Беспокойная тень Маггары металась по траве, вызывая головокружение.
– Да. И немедленно. Начни с первой же страницы. Ты опять чихнул, Хоакин, понимаешь?
– Здесь только что был король Бизоатон, – напомнил стрелок. – И куда делась хижина? Я точно помню, что была хижина.
– Хок, ты невозможен. Поверь: в хижинах у тебя недостатка не будет. Вот с дворцами хуже.
– Печальное пророчество. А как ваше имя, сударыня?
– Я Майская Маггара из рода Чайных Фей.
Стрелок почесал в затылке:
– Хорошо. Чайная фея. Согласен. Почему-то всегда думал, что вы существуете только в сказках. Знаете, Маггара…
– Знаю. Сейчас заварю.
Фея унеслась в сторону леса. Запахло дымом и смородиновым листом. Чай Маггара умела заваривать в любой обстановке.
Хоакин раскрыл книгу в черной обложке. Ряды строчек успокаивали; читая историю своей жизни, стрелок словно встречался со старым другом. С самим собой.
Летний полдень окружал его. Трещали кузнечики 1в траве, над головой неумолчно гомонили птицы. Шмель уселся на уголок страницы, но тут же взлетел, Испуганный. Зашелестел переворачиваемый лист.
Становилось жарковато. Стрелок снял камзол и рубашку, постелил на траву, а сам улегся сверху. Из майской полночи перенестись в августовский полдень – сильное испытание. Волшебники, путешествующие воротами измерений, хорошо знают, что такое суточная аритмия. Неудивительно, что Истессо стало немного не по себе.
