Евгений Велтистов - Ноктюрн пустоты
Что-то случилось на сцене. Оборвалась мелодия. Взревел какой-то инструмент. Послышались звуки падения, возня, крики и ругательства.
Зажглись люстры.
На сцене - финал полицейского детектива: победители и побежденные. Инструменты, ноты, пюпитры разбросаны по полу. В считанные секунды люди Боби, сидевшие неподалеку, надели на музыкантов наручники.
– Зачем это? - прозвучал в тишине глухой голос. Голдрин поднялся с места. Глаза его пылали.
Боби, не обращая на него внимания, подал знак, и полицейские повели оркестрантов прямо по проходу мимо нашего стола. Каждого арестованного сопровождали двое.
Первым вели композитора и дирижера.
– Рэм Эдинтон, - назвал его имя шеф.
Тот бросил в нашу сторону презрительный взгляд и громко сказал:
– Нет!
– Да, это вы, Эдинтон!
– Нет! - дерзко ответил Эдинтон, словно не был похож на свое изображение на афишах.
– Саймс… - медленно произнес шеф очередное имя.
А тот отвечал так же странно:
– Нет!
– Остерн…
– Нет!
– Далем…
– Нет!
Я мучительно соображал: что это - упрямое отрицание преступников или яростное "Нет!", которое писали в дни жаркого лета взбунтовавшиеся цветные на имуществе белых? Впрочем, не все ли равно, раз террористы схвачены и Большой Джон целехонек! Черт их разберет - эти дурацкие отношения в этой большой дурацкой стране!
Да, Боби знал всех в лицо. Всех двенадцать. Десять из них были цветные, двое белые! Но и они бросили презрительное "Нет!". Через несколько часов с помощью моей камеры их будет знать мир.
Лицо Боби было жестким, я бы сказал - даже страшноватым.
За период короткого знакомства мне казалось иногда, что чикагский шеф как бы сошел с ранних картин Нормана Рокуэлла, живописавшего почти три четверти века быт Америки. Не раз рисовал он добродушных, сильных, подтянутых полицейских рядом с любознательными и восхищенными мальчишками… Нет, Боби был совсем другим при исполнении служебных обязанностей. В одной из последних работ Рокуэлла четыре охранника ведут черную первоклассницу к школьным дверям мимо разъяренной толпы расистов (такой случай действительно был в Алабаме). Толпа на холсте не присутствует, не видны лица охранников, но их напряженные позы, шаг десантников, руки, готовые в любую минуту выхватить оружие, точно рисуют образ полицейского в самый напряженный момент. На стене - кровавое пятно от брошенного помидора.
Точно такое лицо сейчас у Боби. Неприятное выражение. Как будто он чует близкую кровь и сдерживает себя изо всех сил, чтобы предостеречь насилие.
Процессию замыкает Гари.
– Поднимите всех наверх и отправьте! - велел ему шеф.
– Теперь им отобьют легкие, печень… все… Так, шеф? - сказал Голдрин.
Шеф повернулся к нему.
– Теперь их, скорее всего, присудят к электрическому стулу…
Лицо Голдрина посерело. В эту минуту он искренне ненавидел Боби.
– В нашей стране, шеф, самый высокий процент смертных приговоров - это вам хорошо известно. Причем за счет негров. Вы увеличили этот позорный счет! Я всегда предполагал, что у вас стальное, стандартное сердце полицейского.
– Я свою работу, Голдрин, закончил, - пробурчал Боби. - Вы можете поступать, как вам угодно.
– Я иду спасать их от вашей Америки.
Голдрин с достоинством удалился, кивнув головой Марии. Она была бледна. Я предложил ей бокал вина, чтобы снять напряжение.
Объяснять сложную ситуацию отношений не было времени.
Последний кадр. Я сел напротив шефа полиции, поднял камеру.
– И все же, Боби, почему именно они? Как вы узнали, если не секрет?
– От вас, Бари, у меня нет секретов. И не будет! - Глаза Боби смеялись: наступила его звездная минута - минута настоящего отдыха… - Я проверил профессии всех, кто находится в Большом Джоне, и обнаружил крупного, несмотря на молодость, физика-ядерщика. Не менее знаменитого под другим именем в мире искусств!.. Да, да, Бари, это он самый - Эдинтон! Так что джаз-оркестр "Джони" под управлением Рэма Эдинтона и террористическая группа "Адская кнопка" - одна и та же компания. Дальше вы знаете сами.
Я поблагодарил шефа полиции, попросил его выделить человека, который отправил бы пленки на телестудию. Репортаж "Большой Джон, Чикаго" был завершен.
– Не беспокойтесь, Бари, - добродушно пообещал шеф. - Я продержусь не меньше часа в полной изоляции от гангстеров пера. Вы выйдете в эфир первым…
В номере я запаковал и вручил полицейскому пленки, дал телеграмму сэру Крису во "Всемирные новости". Через час, а то и раньше они могут начинать трансляцию репортажа через Би-Би-Си на весь мир.
Когда поднялся в ресторан, то заметил какую-то растерянность за столом.
Мария бросилась навстречу.
– Джон… Эдди… - Рыдания мешали ей говорить.
– Что? - резко спросил я.
– Неприятные известия, Бари, - услышал я голос Боби. - Эдди в больнице. Он, видимо, получил травму на тренировке. Сейчас все выясним… Не волнуйтесь.
После этих слов мне стало страшно.
– Немедленно летим в Голливуд. - Я взял под локоть Марию. - Успокойся… Спускайся вниз. Я на минуту - за вещами.
– Я провожу вас, - предложил Марии Нэш.
– Машину для мистера Бари! - сказал шеф официанту.
– Такси ожидает у входа, - почти тут же доложил официант и протянул Нэшу бумажку с номером.
Они ушли с Марией.
Я заскочил к себе - конечно, не за вещами, а позвонить в Голливуд. Схватил трубку. Боби из-за моей спины надавил пальцем рычаг.
– Не надо, Джон. Вот адрес больницы… Чувствует он себя неважно…
Я застыл, боясь обернуться.
– Он жив?
– Жив.
Здесь у меня случился провал в памяти. Впервые в жизни - абсолютная дыра в голове. Дальше помню каждый миг так отчетливо, будто видел тысячу раз пленку.
Мы идем быстрым шагом через пустой вестибюль. На плече камера, в руке - плащ Марии.
Я ускоряю шаг. Оглядываюсь на Боби: не отстает?
Вертящаяся дверь.
Пустое пространство, наполненное ветром.
У тротуара небольшая толпа вокруг такси.
Я бегу к толпе.
Люди оглядываются, расступаются.
Машина странно скособочена. Багажник словно вскрыт консервным ножом. Осколки стекла на асфальте.
– Мария! - кричу я и рву изо всех сил дверцу.
Кто-то ломом поддевает заклинившийся замок.
Мария лежит на заднем сиденье. Глаза ее открыты. В них застыли удивление и горечь. Лоб чистый и холодный. Кругом кровь.
Я снимаю.
Снимаю убитую жену.
Снимаю убитых шофера и Нэша. Руки мои в крови.
Боже мой, за что?..
Мария не должна быть здесь! И Нэш тоже… Здесь должен быть я! За что же их?
Как я не догадался? "Машина для мистера Бари…" Такси у дверей. Бомба - в багажнике.
Я беру Марию на руки, несу в Большой Джон.
![Тяжелый дождь - [Тяжелый дождь]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
