Вольф Белов - Император полночного берега
На гладко отшлифованных плитах пола были разложены золотые и серебряные украшения с драгоценными каменьями, блюда и кубки, дорогое оружие. Хорруг сразу увидел знакомый стальной клинок и без колебаний взялся за рукоять меча, выкованного им в кузне старого Арденга.
– Этот меч мой, – мрачно и угрожающе объявил Хорруг. – Моим он и останется.
Арденг нахмурился. Еще жрец Идигер, увидевший этот клинок среди даров ногарского посольства в лагере близ Хорума, почувствовал смутную угрозу, заключенную в сталь меча, о чем и предостерег царя, не советуя принимать столь сомнительный дар. Будучи прирожденным воином, Азгадер и сам чувствовал необъяснимую силу меча, оказавшегося в его власти, словно это было некое живое существо. Именно поэтому царь Хишимера счел клинок лучшим даром покровителю своей державы.
Глаза Азгадера злобно сверкнули. Обычно этот свирепый взгляд царя повергал в трепет всех, заслуживших его немилость. Однако сейчас что-то дрогнуло в душе самого воинственного правителя, когда в ответном взгляде Хорруга он увидел злобу, достойную самого Тота.
– Я убью тебя! – прорычал Азгадер, за злобной гримасой скрывая свою растерянность.
Царь сбросил плащ с плеч, обнажил клинок и сквозь зубы чуть слышно процедил стоявшему рядом телохранителю Метносу:
– Если что, прикончишь его.
Воин ничего не ответил, но царь не сомневался – ногар не допустит гибели своего повелителя.
– Изрубить их всех! – рявкнул Азгадер и устремился к Хорругу.
Каданг шагнул ему навстречу, клинки противников со звоном сшиблись.
Мощным ударом своего меча Аррелий сломал сразу три копья, готовых пронзить его и Минессис, и своим корпусом сбил воинов с ног. Огромный Тороний так же яростно и мгновенно разбросал в стороны нескольких хишимеров.
– Не зевай! – крикнул он сыну, поразив противника, оказавшегося у Демилия за спиной.
– Кучка безмозглых идиотов! – визжала Минессис. – Ради какой-то железки вы решили сложить головы?! Друг ваш сумасшедший, и вы все ненормальные! Дикари! А ты чего расселся?! Сделай что-нибудь!
Она принялась тормошить Аммата, обессиленно опустившегося на колени.
– Не тряси меня, женщина, – слабо потребовал жрец.
Аррелий, Торроний и Демилий окружили Минессис и Аммата, заслонившись щитами поверженных хишимеров и неистово орудуя клинками.
– Эта девка права, жрец, – поддержал Минессис Тороний. – Если ты собирался вытащить нас отсюда, то сейчас самое время.
– Рано, – прошептал Аммат. – Сейчас я ничем вам не помогу.
Азгадер ожесточенно бил мечом, стараясь поразить противника, но ни один его выпад не достигал цели. Удары же противника были столь стремительны и неожиданны, что отбивать их становилось все труднее. Встретившись глазами с Хорругом, царь вновь непроизвольно содрогнулся. Во взгляде каданга не было ничего, кроме холодной, расчетливой и злобной жестокости. Он словно поставил себе цель и теперь спокойно и уверенно шел к ней, готовый шагать по трупам.
– Метнос! – вскрикнул Азгадер, внезапно почувствовав во взгляде Хорруга смертельный приговор себе.
Телохранитель тут же заслонил повелителя, приняв на щит мощный удар стального клинка Хорруга. Царь тяжело выдохнул, сам удивляясь собственному страху, на миг затмившему разум.
– Не убивать! – крикнул он, внезапно переменив решение. – Взять всех живыми!
Окинув взглядом дерзких арамеев, он добавил сквозь зубы:
– Я отдам их Тоту живьем.
– Это будет сложно, – с усмешкой заметил Тороний, разрывая кромкой щита горло одному противнику и разрубая кольчугу под ребрами другого.
– Что он сказал, отец? – с тревогой спросил Демилий.
– Ничего, – ответил Тороний. – Не опускай меч, а то выпорю!
– Их слишком много для нас, – прорычал Аррелий. – Эй, Хорруг, я начинаю думать, что зря присоединился к тебе!
– Можешь меня бросить, – отозвался каданг. – Я не обижусь.
Аррелий расхохотался.
– Пожалуй, подожду еще немного. Вдруг я ошибаюсь…
Поскользнувшись в луже крови, Аррелий упал на одно колено и тут же получил удар в голову рукоятью меча. Перед глазами все поплыло, клинок выпал из ослабевших пальцев. Сквозь туман, замутивший взор, Аррелий увидел рукоять меча, готовую вновь опуститься на его голову. Однако удара не последовало. Хишимер вскрикнул и скривился – из его правого плеча торчала рукоять собственного кинжала.
– Не смей трогать моего мужчину, ублюдок! – гневно прошипела Минессис.
Тряхнув головой, Аррелий поднялся на ноги и ударом кулака отбросил раненного ногаркой воина в сторону. Минессис мгновенно протянула арамею оброненный им клинок.
– Не ожидал от тебя, – прохрипел Аррелий, вновь вступая в бой.
– Не обольщайся, дикарь, – сердито ответила Минессис. – Просто хочу сама разорвать твою поганую глотку.
– Повременим с нашими любовными утехами, – хохотнул Аррелий, отстранив женщину себе за спину.
В ходе сражения Хорруга и его спутников оттеснили к дальней стене храмового зала. Минессис чуть ли не на себе пришлось тащить вконец обессилевшего дромида.
– Да очнись же ты, никчемный мешок дерьма! – злилась Минессис, пытаясь привести Аммата в чувство.
– Не хочу омрачать наше веселье, но мы совсем по другую сторону от выхода, – прорычал Аррелий. – И на пути у нас полсотни ублюдков!
– Либо выйдем отсюда, либо умрем здесь, – с мрачным спокойствием отозвался Хорруг.
– Богатый выбор, – усмехнулся Аррелий.
Неожиданно хишимерские воины отступили назад. Царь Азгадер злорадно рассмеялся.
– Оглянитесь, придурки! – в ужасе взвизгнула Минессис.
Хорруг и арамеи обернулись. Сложенная из массивных каменных блоков стена пришла в движение, по ней прошла волна, словно это был тряпичный занавес. Вслед за этим вся стена зашевелилась, в ней, как барельеф, проступали очертания странных фигур.
В следующий миг из стены вышло огромное существо, похожее на двуногого ящера. Ростом зверь превосходил людей почти в два раза.
– Тот, – произнес Аммат.
– Прими от меня жертву, великий владыка! – воскликнул Азгадер, вскинув руки и склонив голову.
Жрецы повторили его жест, хором произнося заклинание.
Тот коротко проревел и приблизил морду к людям, щедро принесенным ему в дар последователями культа. Демилий, скорее от страха, чем от решимости, ткнул клинком в морду ящероподобного божества. На лезвии меча осталась черная кровь, однако из раны не пролилось ни капли – бог мира мертвых сам был мертв. Тем не менее рана тут же затянулась, а Тот, яростно взревев, обрушил на паренька переднюю лапу. Отец едва успел оттолкнуть Демилия в сторону. Острые когти ящера, величиной с добрый кинжал, выбили осколки из каменных плит пола.
