Наталия Шиманская - Дочь Земли
- Зэер, ты очень хороший. И ты - мой единственный друг, если не считать Морфея. Не обижайся на меня, пожалуйста.... Мне так трудно во всем разобраться.... А в себе - еще труднее.... Я спросила о тебе, потому что.... - Замолчала, поглядела с опаской.
- Продолжай. - Разрешил он. Невесело усмехнулся. - Кусать не буду, не боись!
Аля нерешительно продолжила:
- Был кто-то очень тебе не безразличный. Ты бы все для этого кого-то сделал, он был тебе очень, очень дорог.... Но он тебя не любил.
- Правда? - В его голосе слышалась настоящая грусть. Даже, не грусть, а тщательно задавленная в самой глубине души, неизбывная тоска. - Да ты оракул, девочка.
- Зэер, можно еще что-то сказать?
- Ага. Чтоб добить окончательно? Я уже вообще раскаиваюсь, что разрешил тебе затронуть эту тему.
- Последнее. И больше мы к ней не вернемся, клянусь!
- Ну, хорошо. - Он положил ладонь ей на голову, вымученно улыбнулся. - Я слушаю очень внимательно.
- Отпусти её. Не думай. Не жалей. Просто смотри вперед.... Ваши дороги никогда не шли рядом...
- Маленький мудрец. - Он откинул голову, закрыл глаза. Сидел неподвижно. Потом медленно, задумчиво проговорил:
- Кажется, ты права. Как это не странно и не дико.... Спасибо за совет, девочка. Но - ты обещала - более никаких разговоров на эту тему!
- Да. - Аля взяла его за руку, легонько потянула. - И поэтому сейчас мы с тобою подробно поговорим обо мне.... Что я теперь такое? И отчего это со мною происходит? Я, ведь замечаю за собою довольно много странностей. Это ты мне можешь объяснить?
- По крайней мере, постараюсь, Алира. - Он утвердительно склонил голову. - Начнем с самого начала....
* * *
Восседая на спине вышагивающего лесом Морфея, Аля раз в двадцатый прокручивала в голове вчерашний с Зэером разговорчик по душам. Пейзажик получался еще тот, маслом писаный!
Вот вам первый, в здравом уме не укладывающийся, кошмарчик: ей-то, уже, оказывается, вовсе не тринадцать с половиной. А все... (ну-ка, угадайте с трех раз! Обломались? Агашечки! Вот и Аля в шоке почти сутки безвылазно!) пятнадцать с длинным хвостиком! И она продолжает себе взрослеть буквально по дням.
Услыхав от Зэера сию 'благостную' весть, Аля, в первую минуту, готова была спланировать с террасы ласточкой. Уж слишком натурально и, почти, воочию представила себе, как годика через два-три достигнет пенсионного возраста, а потом мирно почиет в бозе. Зэер её тогда очень вовремя зацапал в крепкие рученьки и, поминутно встряхивая, чтоб, видать, доходило получше, объяснил - все не так плохо и безвыходно. Где-то через месяц Аля отпразднует, если сильно возжелает, шестнадцатилетие. И, после этого, процесс вернется в обычное временное русло на последующие полгода или год. На этом все. Время для нее останавливается. На совершенно справедливые Алины возмущения относительно такого кардинального самоуправства по поводу её личностно-физических данных, Зэер - без малейших угрызений совести или чего-то на нее похожего - меланхолично ответствовал, что для рагезтов очевидная польза и рациональность всегда выступала непререкаемым авторитетом. А если ей охота пролить ведерко слез по поводу без вины утраченного детства, то это уж - её личные проблемы. И, коль для нее это настолько важно, он хоть сейчас организует ей тут личный Детский Мир, - от сосок и памперсов до, прикинутых по всем правилам, Барби и Кенов. Пускай себе забавляется на здоровье. Но, только ночами. Днем время, однозначно, будет занято более полезными вещами.
- Так вот почему, когда в зеркало смотрюсь, мне кажется - там совсем другой человек отражается! Я это еще в самый первый день заметила... - договаривала фразу Аля (как вы и поняли, наверно!) перед зеркалом, естественно, где же еще. Она изогнулась несколько раз, пытаясь рассмотреть себя под всеми возможными углами. Потом, медленно, но верно, покраснела до пунцового колера. Повернулась к откровенно потешающемуся над этим замечательным зрелищем Зэеру. Не отрывая глаз от пола, невнятно пробормотала:
- Это значит... у меня теперь постоянно будут... ну, как это сказать? - Смешалась, глядя на него со стыдом и испугом.
Зэер мягко, понимающе улыбнулся.
- С тобой это уже случалось?
- Два раза. - Прошептала Аля. - За последние полгода.
- Ну вот и помаши ручкой своим 'женским неприятностям'. - Безмятежно веселый тон ввел Алю в минутный столбняк. Она даже забыла про смущение и уставилась на него во все глаза, ожидая продолжения. И он продолжил:
- Видишь ли, твои ежемесячные проблемки как раз подпадают под все те же нерациональные атавизмы, мешающие жить и полноценно использовать личное время. Поэтому, данная область твоего здоровья, как и многое другое, была основательно подправлена. У нас женщины прекрасно без таких болячек обходятся. Как правило, на подобные переживания они решаются лишь в том случае, если всерьез задумываются о продолжении рода. Но к тебе, покуда, это никак не относится, девочка. Поэтому, спи себе спокойно и не морочь голову ерундой.
- Как же, не морочь! - обиделась тогда Аля. - Да я, теперь, только об этом думать и буду, скорее всего!
- Ну, тогда думай! - Хохотнул он. - Быстрее переваришь, быстрее примешь и забудешь. Закон жизни.
Так Аля и осталась на тот момент - с раскрытым ртом и множеством необъясненных себе самой нюансов. Но это еще что? Кошмарчик номер два переплюнул первый с небывалой широтой и размахом. Помимо физиологического ускоренного развития, Аля еще и мутирует. В прямом смысле, не ищите завуалированности и образности. Отсюда - постоянные ночные кошмары, в которых она - главное действующее лицо, это первое. А второе - и лицо это, и тело - в видениях её - ничего общего с человеческими не имеют. То Але снится, что она - осьминог, то - анаконда какая-нибудь, а то, еще лучше, - помесь пантеры и орла. Словом, гуляй, Вася, бей чечетку, кричи караул!
Выдав начальную порцию столь 'полезной' информации, Зэер замолчал и принялся внимательно наблюдать за сменой на Алином лице всех времен года, которые, как и в природе водится, окончились зимой. Определив, что девочка отморозилась всерьез и надолго, решил принять некоторые меры по оттаиванию. Вытребовал у раздатчика стакан энергетика и влил его Але чуть не насильно. Подействовало! Она и впрямь зашевелилась, но лишь для того, чтобы заползти на кровать и с головой накрыться одеялом. Так что дальнейшие аспекты Зэеру пришлось объяснять торчащему рядом неподвижному одеяльному холмику. Когда, наконец, подробное ознакомление с тайнами её натуры в настоящем и будущем закончились, холмик отстраненно-задумчиво проговорил:
- Разрешаю повесить меня сразу....
И больше не проронил ни звука. С тем Зэер её тогда и оставил в покое, чтобы сегодня опять нагрузить заданиями по самое некуда. Кажется, он ухватился за муштру еще даже с большим энтузиазмом. И в самом деле, чего мелочиться? Она же знает теперь, что может выдерживать нагрузки, несовместимые с возможностями рядового человека. Соответственно, отлынивать и жаловаться вряд ли осмелится....
