Яцек Пекара - Меч ангелов (ЛП)
– Я вас не понимаю, - сказал Сфорца минуту спустя, уже более тихим и как будто примирительным тоном. - Почему вы встаёте на сторону мерзкого богохульника?
– Я встаю на сторону истины. Как всегда должен поступать честный служитель Святого Официума, – ответил я, хотя и не думал, что он будет способен это понять. – Матиас Литте недостоин жить среди людей. Он отвратительный трупоед, чьи поступки могут вызывать лишь жалость и отвращение, особенно учитывая, что он вверг во грех свою бессознательную жену.
– Ха, бессознательную! Хорошо... – буркнул элемозинарий. – Мы ещё выясним, не помогала ли она ему в чернокнижных практиках.
– Но он не колдун, – я говорил дальше, не обращая внимания на его слова. – Он будет судим и осуждён, но не за то, чего не совершал!
– Это может выявить только допрос.
– Он рассказал мне все.
– Это вы так думаете. Слава Богу, я не буду больше нуждаться в вашей помощи, которая, впрочем, была мне больше в тягость... Завтра сюда прибудет человек, способности которого широко известны, и который заработал свою славу, добывая показания от самых матерых преступников, благодаря своим особым методам убеждения.
– Весёлый Палач… – Проворчал я.
– Если вам угодно его так называть... – Он пожал плечами. – Быть может, вы правы, и я не могу вам запретить участвовать в следствии, но и вы не имеете права вмешиваться в мои действия. Я раскрою всю правду о злодеяниях, которые творятся в этом несчастном городке.
– Я уже знаю всю правду, – сказал я.
– Поверьте, что на вашу гордость и упрямство будет обращено должное внимание в Апостольской Столице, – сказал он. – И горе вам, если расследование обнаружит, что мы имеем дело с колдовством.
Я вышел из комнаты, поскольку мне нечего было добавить. У меня не было никаких сомнений, что Сфорца получит то, чего хочет, и найдёт в Столпене чернокнижника. Быть может, даже не одного, а целый ковен. Я сказал когда-то, что в большинстве случаев палач с раскалённым докрасна долотом сумеет убедить допрашиваемого, что он зелёный осёл в оранжевую крапинку. Вся мудрость заключалась в том, чтобы, имея такую власть над людьми, не позволить себе ею злоупотребить. Но понять это могли лишь те, кто прошёл суровую подготовку в Академии Инквизиториума.
На пороге дома я увидел мрачного рыцаря де ла Гуардиа, который поприветствовал меня неохотным кивком головы. Но я догадался, что эта неприязнь не имеет ничего общего со мной, и оказался прав.
– Он вам рассказал, да? - Это было скорее утверждение, чем вопрос.
– О Весёлом Палаче? Конечно, рассказал.
– Я не собираюсь участвовать в расследовании, которое будет проводить эта тварь, – процедил он с отвращением. – А вы?
– Господин рыцарь, – ответил я. – Вы путаете понятия. Весёлый Палач не проводит расследование, а только выполняет команды брата Сфорцы. Это две разные вещи, потому что...
– Не знаю, – прервал он меня. – Я в этом не разбираюсь...
– Ваше присутствие, разумеется, не потребуется, – сказал я успокаивающим тоном. – Хотя, быть может, ваше влияние могло бы немного смягчить резкость суждений брата элемозинария.
И до чего же дошло, бедный Мордимер, подумал я с иронией, что ты признал удачным стечением обстоятельств, что в допросах будет участвовать дворянин, не имеющий особого представления о праве, ересях и колдовстве. И всё же я знал, что присутствие рыцаря действительно может смягчить спор между мной и Сфорцей, намеренно раздувать который я не намеревался ни в малейшей степени.
– Я ещё подумаю над этим, – ответил де ла Гуардиа. – Но так не годится, не годится... – Он покачал головой и, не обращая больше на меня внимания, направился в сторону усадьбы священника.
* * *Однако Весёлого Палача я увидел не назавтра, а уже в тот же день. Не знаю, кого я ожидал увидеть, но точно не эту одновременно гротескную и пугающую фигуру. Весёлый Палач из Тианнона был одет в плотно облегающий дублет с нашитыми цветными заплатами, высокие сапоги с изогнутыми носами и переливающиеся всеми цветами панталоны. Шею и запястья окружали широкие оборки из жёсткого белого шелка. Однако вовсе не то, что он выглядел как клоун, было наиболее удивительным. Лицо Весёлого Палача закрывала золотая маска, изображающая улыбающееся лицо пухлого золотоволосого Купидона. Даже его глаз не было видно за узкими горизонтальными щелями. Но трудно было не заметить, что этот костюм носил тревожные следы. Оборка правого рукава была отмечена буро-ржавым пятном, как от засохшей крови, а на зелёном поясе панталон имелся похожего цвета потёк.
– Чтоб тебя… – пробормотал Курнос, и это было неплохое резюме.
– Позвольте вам представить, мистер Маддердин – сказал брат Сфорца с немалым удовлетворением в голосе. – Вот, мастер палаческого цеха, Гаспар Лювайн.
–Весёлым Палачом меня народ решил прозвать, И веселее палача вам точно не сыскать.
Голос Гаспара был и резким и пронзительным, как если бы палач входил в пору мужественности, когда высокие мальчишеские тона начинают смешиваться с мужским тембром. Поскольку, однако, я слышал о его достижениях уже несколько лет назад, то был убеждён, что это определённо не мальчик. Я несколько минут наблюдал за ним.
– Держи своего пса от меня подальше, элемозинарий, - предостерёг я бесстрастным тоном.
–Мы братьев по цеху собой представляем, оба под землю людей отправляем –
пропищал Весёлый Палач с явным упрёком в голосе.
– И стишки у него отвратительные, - продолжил я. – И будьте так любезны, объясните ему, что если он ещё раз назовёт меня братом, то вам придётся выковыривать его зубы из его же мозгов.
– Выйди, – приказал Гаспару довольно резким тоном брат Сфорца, а Весёлый Палач театрально пожал плечами, но подчинился.
Я наблюдал, как он идёт в сторону двери, и даже его походка казалась одновременно странной и отвратительной. Ибо человек этот двигался глубоко сгорбившись, так, что руки свисали ниже колен и шагал, качаясь из стороны в сторону. Гаспар Лювайн был крупным мужчиной, но когда он шёл, казался каким-то отвратительным, скрюченным созданием, которое только что научилось подражать человеку, но в этом подражании не достигло ещё надлежащего мастерства. Он обернулся у самых дверей.
–Весёлый Палач на тебя не сердит, ведь в сердце его только радость звучит –
сказал он, на этот раз хриплым голосом, глядя в мою сторону. По крайней мере, по движению головы я понял, что он уставился на меня, ибо под маской не видел его зрачков.
– Я не желаю, чтобы вы оскорбляли человека, который прибыл, чтобы помочь мне, – сказал Сфорца, когда Весёлый Палач уже покинул комнату.
