Кэтрин Фишер - Тайна подземного королевства
Выбравшись из зарослей, Роберт увидел, что поэт стоит впереди, чуть поодаль.
Перед ними, над озером с кристально чистой водой, высился белый сверкающий холм, гладкий, как внутренность морской раковины. А по его склонам террасами поднималась меловая дорога.
Вязель кивнул, как будто ждал этого зрелища.
— Спиральный Замок, — сказал он.
* * *— Ошибаешься. — Хлоя встала, прошествовала через причудливо накренившуюся комнату. — Я поступила так только потому, что если бы они ранили тебя или убили, я бы винила в этом себя. Вот и всё. Просто Максел слишком много меня воспитывал. Он мой крестный. Ну почти мой крестный.
В этом каэре не было мебели. Только морские раковины, огромные, целыми грудами.
Король возлежал в исполинской устрице, ел моллюсков, подцепляя их острой палочкой. Как всегда, его лицо было окутано тайной, но в голосе слышалось явственное удовлетворение.
— Дело в том, что ты начинаешь испытывать ко мне симпатию. Пленник всегда рано или поздно привязывается к своему тюремщику.
— Ничего подобного! — Она лягнула раковины, мечтая, чтобы вместо перламутровых стен здесь были нормальные окна. — Я тебя ненавижу.
— Значит, опять убежишь?
— Может быть.
Он кивнул, потом опустил ноги на пол и поглядел на нее.
— Если бы ты не вернулась, Хлоя, они отдали бы меня на растерзание лесу, — с предельной серьезностью произнес он.
— Кто это были? — Она подошла, села возле него на корточки. — Я почти ничего не видела Человек со свечами стоял спиной ко мне, а свет слепил глаза.
— Незваные гости. Они прорвались сверху, нашли скважину, которую, как я думал, запечатали много веков назад. Их трое. Я бы назвал их Олень, Гончая и Зимородок. Потому что они могут принимать множество обличий, в том числе и эти. В легендах об Аннуине они всегда появляются, когда деревья приходят в движение. Они постараются увести тебя и направить деревья в бой против меня.
Она фыркнула.
— Деревья, кажется, и сами неплохо справляются.
На миг она ощутила его давний страх; потом он пожал плечами, уселся обратно в сияющую полость раковины.
— Не здесь. В этих местах их натиск сдерживает озеро.
Она встала, провела рукой по перламутровой стене. Они пересекли озеро в лодке, сделанной, кажется, из огромной желтой пластиковой тарелки, а вместо весла гребли ложкой; мостов нет, сказал он. Потом он вытащил лодку на берег и, не успела она остановить его, взял камень и пробил в днище огромную трещину. Лодка наполнилась водой и затонула, еле слышно булькнув.
Хлоя, кипя от злости, поднималась впереди него по меловой тропе.
Белая тропинка спиралью вилась вокруг холма. Вскоре Хлоя запыхалась. Порывистый ветер бил в лицо, обжигал щеки, и слезы наворачивались на глаза. По обе стороны тропинки поблескивали жемчужины, похожие на ту двойную нитку, которую мама подарила ей на Рождество, а между ними белели какие-то мелкие штучки, до того знакомые, что она не выдержала, опустилась на колени и подобрала одну из них. Легкие, высохшие корочки хлеба.
Хлебные крошки?
Он остановился у нее за спиной, засмеялся.
Но, когда они добрались до вершины, открывшийся вид разочаровал обоих.
Во все стороны, насколько хватало глаз, тянулся густой лес. На севере он увенчивал невысокий холм, на востоке взбегал по гористому гребню, длинному и узкому. Казалось, Спиральный Каэр стоит на дне громадной лесистой чаши, среди глубокого древесного котла.
Хлоя прикусила губу. Куда же тут убежишь? Но она твердо решила держать его в неуверенности, поэтому сложила руки на груди и сверкнула глазами.
— И где же тогда находится этот замок?
Из-под маски донесся его самодовольный голос:
— Внутри.
Вершина белого холма была плоской; посредине вниз уходила винтовая лестница, в точности повторяющая ту, что была снаружи. Спускаясь глубже, она расширялась. Поначалу стены были сложены из гладко обтесанных меловых кирпичей; ее пальцы нащупывали их неровности, под руку попадались раздавленные муравьи и травинки, зажатые между камнями. Потом винтовой коридор начал поблескивать, как будто они шли в глубинах гигантской раковины, вроде той, какая лежала на подоконнике у нее дома. Белизна стала радужной, ступеньки сменились наклонной перламутровой галереей, ноги скользили по мерцающей кремовой глади.
Их путь закончился в этом зале; видимо, он был единственным в замке, располагался в самом сердце раковины. Он был круглый, без окон; стены, потолок и пол сливались воедино, по ним блуждали смутные отражения. И в нем, в отличие от других каэров, не было тишины; замок гудел низким, беспрерывным рокотом, как будто где-то за поворотом, на далеком пляже, разбивались о берег морские волны.
Прислушавшись, она сказала:
— Здесь никого нет, правда? Он резко обернулся.
— Конечно, нет. А почему ты спрашиваешь?
— Я слышу чей-то голос.
Он выпрямился, взялся обеими руками за края устричной раковины.
Теперь она уже не сомневалась. Кто-то разговаривал, еле слышно, очень далеко. Кто-то вел и вел бесконечный разговор, не получая ответа, голос то взлетал, то становился тише. Она различала вопросы, интонации, плавный поток слов, шуршание шипящих. Она почти что вживую ощущала, что слова сделаны из букв, которые сплавились друг с другом, струились, журча, по мерцающей галерее, добирались до нее уже безнадежно перемешанными, слитыми в фантастические аккорды.
— Ничего там нету. — Король нервно огляделся. — Не бери в голову.
Но буквы сами собой нанизывались на невидимую нить, складывались в слова. Теперь она различала их: «Театр, постановка… Хлоя… С ней столько забот… твоя мама…»
Она поглядела на него, широко распахнув глаза. Потом воскликнула:
— Это же мой папа!
* * *Вязель присел на корточки у самого края воды, окунул руки. Вытянул пряди зеленых водорослей, с любопытством рассмотрел их:
— Ну как?
— Лес сумеет пересечь эту преграду. Корни зазмеятся по дну, потом взойдет подлесок, утонет, поднимется опять на погибших останках. Но на это потребуется время. — Он встал, поглядел на белую дорогу, спиралью взбирающуюся по холму.
— Это Силбери, верно? — Роберт обхватил себя руками. — Под этими лесами скрываются меловые холмы. Это реальные места, которые знакомы Хлое.
— Потусторонний мир — всегда реальное место. А когда строился Даркхендж, на меловых холмах росли леса. — Вязель сосредоточенно копался в мешке из журавлиной кожи. Он опрокинул его и вытряс груду всякой всячины — орехи, ягоды, свечу, палочки с буквами огама, огниво, какие-то ленточки и сплетенные вместе нитки. Торопливо сгреб их, распихал по карманам; потом, к удивлению Роберта, бросил мешок в воду.
