Галина Романова - Тайна лорда Мортона
Я заметался. Куда бежать? Наверх? Но призрак и шел сверху, от усыпальниц. Вниз? Там дети. Рано или поздно он догадается, что меня там нет и пойдет по следам искать. И придет в рекреацию, где Вероника празднует день рождения. Конечно, я и оттуда успел уйти, но прежде, чем он выяснит это, призрак перепугает детей.
Я должен был его остановить.
Впоследствии, вспоминая эту сцену, я сам себе удивлялся – откуда взялась решимость. Я не специалист, меня не учили сражаться с призраками, да еще поднятыми из могилы посредством запрещенных заклинаний. Но в тот миг я не думал ни о чем – мне было важно, чтобы призрак не добрался до детей.
Я позволил своему сознанию расслабиться, став «видимым» и, чеканя шаг, стал подниматься по лестнице на пятый этаж. Гулкие коридоры огласил стук моих башмаков.
– Интересно, – сказал я вслух, – правду предсказывали, что этой ночью будет миграция Цмоков? Они же не летают так поздно зимой!
У призраков очень чуткий слух. Они ловят любой шорох. И я нарочно заговорил – пусть восставший мертвец быстрее сообразит, что это я иду там, наверху, и не тратит время на поиски.
Все получилось, как я задумал. Не успел я одолеть половину подъема, как позади послышалось шуршание цепи по камням – оживший мертвец спешил на звуки. Я сорвался с места и побежал.
Сам не помню, как добрался до кабинета директора и забарабанил в дверь.
– Мессир Леонард! Проснитесь!
В дальнем конце коридора показалась фигура в белом. Я сильнее заколотил в дверь, но никто не отзывался. Директор либо спал, либо...
Додумывал эту мысль я уже на бегу. Если мессир Леонард не может мне помочь, придется рисковать. Как останавливают оживших мертвецов? Что-то делают с их гробом?
Из этого крыла пятого этажа попасть в Башню Баньши было невозможно, но не зря существовал лабиринт лестниц. Я помчался к ближайшей, ведущей вниз – через центральный холл четвертого этажа я мог попасть на второй, откуда открывается ход в башню. К тому времени, как ступил на винтовую узкую лестницу, я уже еле дышал, а сердце было готово выскочить из груди. Прыгая через три ступеньки, я спешил к усыпальницам, стараясь не думать о боли в боку, о том, что ноют ноги и пот заливает глаза. Зацепившись за что-то в темноте, я порвал мантию. Потом нога запнулась о камень, и я рухнул на колени, больно ударившись о ступеньку.
Призрак настигал – я чувствовал это по волнам холода и ужаса, накатывающим на меня. Они приказывали остановиться и отдаться на милость судьбе. Но меня питал страх – сильное чувство, которое оказывать сильнее безнадежности. Поворот, еще один, еще...
Вот! Узкая бойница освещала распахнутую настежь дверь одного из склепов. Даже не задержавшись, чтобы прочесть на медной табличке, кто здесь похоронен, я ворвался внутрь.
Огромный саркофаг стоял в центре округлой комнаты, озаренный светом двух свечек. Крышка его была двинута. Он был пуст.
И тут меня осенило. Не знаю, то ли у меня были хорошие педагоги, то ли снизошло озарение, но я понял, что надо делать. И метнулся ко гробу, залезая в него.
Гроб, могила, саркофаг, усыпальница – суть место перехода из мира мертвых в мир живых и наоборот. И в то же время это – дом для мертвеца. Занимая его «дом» и лишая его возможности вернуться обратно, я лишал его сил. Конечно, это опасно – можно самому попасть туда, откуда не возвращаются. Но если все сделать правильно...
Мягкие тяжелые шаги ожившего мертвеца уже были слышны на лестнице. Я заторопился, потянув на себя тяжелую каменную крышку – и она выскользнула у меня из рук!
Грохот ее падения был слышен, наверное, во всей школе. Крышка раскололась на две половины.
Из оцепенения меня вывел вой хозяина склепа. Он чувствовал, что происходит что-то неладное, и прибавил ходу. У меня оставались считаные секунды.
И я совершил то, на что в другое время не решился бы ни за что. Молнией выскочив из гроба, я бросился к бойнице и распахнул ее.
В лицо мне ударил ледяной ветер, в уши ворвался вой урагана. Пригоршня колючего снега залепила глаза, рот и нос. Снаружи бушевала настоящая снежная буря. Свист, вой, рев почти перекрыли вопль ожившего мертвеца, который наконец добрался до своего гроба и обнаружил, что «двери» в иной мир взломаны и даже «сорваны с петель».
Затаив дыхание, зажмурившись, я прижался к заледеневшим камням, стоя на узком карнизе. Холод пробирал до костей. Страх, что я сейчас замерзну, и страх, что мертвец обнаружит меня, боролись во мне. Там и тут была смерть. И, может быть, замерзнуть насмерть было менее мучительно.
Если бы был белый день, а в башне не бушевал взбешенный мертвец, я бы несомненно сорвался вниз – высоты я боюсь ужасно. Но царила полная тьма, которую нарушали только несколько тусклых огоньков на соседних башнях. Я не мог видеть землю, сколько бы ни смотрел вниз, а долетавшие из бойницы звуки волей-неволей заставляли забыть обо всем на свете.
Я не узнал, когда пропели первые петухи, но оживший мертвец почувствовал, что время сместилось. Последний раз издав жуткий рев, в котором ярость смешалась с ужасом и болью, он рухнул на пол усыпальницы. Некоторое время все еще было слышно, как он бьется, скребя по полу полуистлевшими костяшками пальцев, а потом все стихло. Остался только вой и свист ветра. И стук моих зубов.
К этому времени я замерз окончательно. Где-то в глубине сознания теплилась мысль, что надо пересилить себя и попытаться вернуться в башню, но холод уже сковал мое тело и добирался до сердца. Мне было лень пошевелиться. Я уже начал чувствовать тепло – то самое, последнее тепло, и, возможно, меня бы нашли лишь некоторое время спустя превратившимся в ледяную глыбу, если бы не Нетопырь.
Кожан Малюта Скуратов уже некоторое время порхал перед моим лицом, борясь с порывами ветра, но я, оцепеневший, сквозь заледеневшие ресницы не мог ничего видеть. Я вообще ни на что не реагировал и просто удивляюсь, как это привидение смогло до меня достучаться. Наконец с большим трудом я сообразил, что происходит.
– Ты! Придурок! К нам захотел? – донесся до меня его возмущенный крик. – У нас и так перенаселение! От этих покойников житья нету! А тут еще и ты! Давай отсюда! Живо!
Мои губы еле шевелились.
– Т-т... т-там п-п...
– Да не туда! А сюда! – завыл он, метнувшись вбок. – Давай! Шевели конечностями!
Мне ужасно не хотелось никуда двигаться. Стоять прижавшись к стене, было так удобно! Если я сделаю шаг, нога сорвется с обледеневшего карниза и...
Первый шаг дался с трудом, но я не упал. Второй был также тяжел, третий, четвертый... Только после седьмого или восьмого я пришел в себя настолько, что смог ужасаться – я иду над пропастью, над высотой! – и понимать, куда толкает меня Нетопырь. Дальше по стене была еще одна бойница, открывавшаяся в другую комнату. Маленькое привидение было право – возвращаться в башню через оскверненную усыпальницу слишком опасно. Ворота в мир мертвых распахнуты настежь. Я запросто могу сделать неверный шаг.
