Кира Измайлова - Пятый постулат
Весь подумал и добавил:
— Скорее всего, за девкой кто-то стоял, кто-то стоял, достаточно умный и хитрый… Но это всё домыслы, конечно. Слишком много лет прошло, теперь правды не узнать. Но, — заметил он, — к слову сказать, на сыне Мэррасиэль новая династия и прервалась. Вернее, ее прервали. Молодая императрица слишком заигралась, а у прежнего императора нашелся наследник, дальний родственник, сумевший не пасть жертвой ее чар. Подозреваю, что вся история — его рук дело, прежде законно получить трон он бы не смог…
По тону Весьямиэля было слышно, как он относится к этой истории. Да что там, он попросту смеялся над легендами своего мира! Маша уж было собралась сказать ему, что мать-история хранит важнейшие сведения и позволяет учиться на ошибках прошлого, но Весь не дал ей такой возможности, встал и заявил:
— Хватит болтать, спать пора.
С этими словами он направился к телеге — наверное, решил устроиться на ночлег на мягком сене. Впрочем, Маша и Раххан-Хо не возражали — сказочник давно нарубил лапника и устроил неплохие лежаки.
— Ты не будешь возражать, если я с вами прокачусь? — окликнул Веся Раххан-Хо. Видимо, он сразу понял, кто в этой паре главный, а потому обращался сразу к Весьямиэлю. — Вы с Машей внакладе не останетесь, подсоблю и в дороге, и в селениях, если завернем…
— Хочешь, присоединяйся, — пожал плечами Весь. — Только имей в виду — не советую искать покупателей на наши… истории.
В голосе мужчины послышались угрожающие нотки, Маше даже показалось, что он ощерился, как цепной пес, хоть в полумраке да еще вполоборота не разглядеть было гримасы. Одно ясно: Весь сказочнику не доверяет…
— Обещаю, я буду верным спутником Весю Сторожу и Маше Звонкой, — серьезно ответил Раххан-Ро. — До тех пор, пока наши дороги не разойдутся!..
Глава 12. Гнев богов
День шел за днем, одна дорога сменяла другую, и одним прекрасным утром Маша поняла, что ей очень даже нравится путешествовать на скрипучей телеге. Конечно, дороги могли бы быть не такими ухабистыми, но это ерунда — если уж совсем сильно трясет, можно пойти пешком, опять же, ноги размять. А вокруг красота какая! Поля, поля, холмы, дорога петляет между ними и снова прячется в лесу…
Одного Маша не могла взять в толк: откуда Весь знает, в какую сторону им двигаться? Дорога так петляла и крутила, что она сама вряд ли уже определила, с какой стороны они приехали! На вопрос белобрысый не ответил, буркнул что-то неразборчиво, и снова мрачно уставился на дорогу.
Ну и пёс с ним, подумала Маша (нахваталась всяких выражений еще на постоялом дворе, и иногда они приходились очень кстати!), и снова заговорила с Рахханом. Вот кого не нужно было по полчаса уговаривать раскрыть рот: их случайный попутчик так и сыпал байками и прибаутками, былями и небылицами, а еще научил Машу нескольким здешним песням и сам подпевал — голос у него оказался не очень сильный, хрипловатый, зато со слухом был полный порядок, так что у них неплохо получалось петь вдвоем. Еще бы уговорить Веся подыграть на флейте, только Маша пару раз взглянула на него и отказалась от этой затеи — очень уж неприветливо он выглядел.
Даже странно, подумав, поняла она. Он так рвался в путешествие, и первый день был вон как весел, всякими задумками делился, с Рахханом они всю ночь проговорили, а потом как отрезало! Может, ему спутник не по душе? Но тогда бы Весь его отшил, очень даже просто, в этом Маша не сомневалась ни секунды. Или ему просто не нравится, что тот берет на себя инициативу, подсказывает, на какое ответвление дороги лучше свернуть, дичь вот ловит, учит Машу обращаться с лошадью (она теперь сама могла запрячь и распрячь смирную Зорьку, и очень этому радовалась), разводить бездымный костер, готовить на нем мясо и отличать съедобные ягоды от несъедобных… Но опять-таки, будь это Весю не по душе, он бы наверняка сказал Раххану что-нибудь такое, отчего веселый парень отстал от них в первой попавшейся деревне! (Они уже миновали два или три поселения, но заезжать никуда не стали: провизии пока хватало, так зачем лишний раз показываться местным на глаза? На дороге если кто и встречался, обращал на них мало внимания, все своими делами заняты, а так — сразу приметят!)
Нет, тут что-то совсем иное, решила Маша и стала пристальнее приглядываться к Весю.
Они снова свернули на лесную дорогу — тут было не так жарко, лошадиные копыта мягко ступали по заросшей колее, поскрипывала телега, пробивающиеся сквозь листву солнечные лучи танцевали на лицах, на одежде путешественников, делая их и впрямь похожими на циркачей в пестрых трико… Вот один такой луч упал на лицо Веся, и Маша удивленно заморгала: белобрысый угнетатель и так-то всегда казался бледным, как будто на открытом воздухе сроду не бывал, но сейчас ей показалось, будто и без того острые черты его лица заострились еще больше, глаза запали, кожа сделалась землистой, и даже золотые волосы, гордость мужчины, словно потускнели… И, если честно, Весь выглядел осунувшимся и совершенно больным. И если бы не привычный злой огонек в глазах, Маша, не задумываясь, предложила свою помощь! Но, пожалуй, от Веся можно сейчас было дождаться только отборной ругани за то, что сует нос не в свое дело. И вообще, может, его на телеге укачало, или голова болит! Или… Маша снова пригляделась — Весь время от времени потирал левое плечо и едва приметно морщился, — руку вот отлежал. А чего ждать, если на досках спишь? Лучше как они с Рахханом, на лапнике, он упругий, как матрац…
— Послушай, — не удержалась Маша вечером, когда Раххан помогал ей распрягать Зорьку, следил, чтобы девушка не перепутала ремни и пряжки. — Ты не замечал, что с Весем что-то неладно?
— Откуда же мне знать? — удивленно вздернул темные брови мужчина. — Я его не знаю совсем, так как понять, ладно с ним или нет? Тебе виднее!
— Ну… — Маша нахмурилась. — Он какой-то унылый. И не ест совсем. Видел?
— Да он и с самого начала мне обжорой не показался, — пожал плечами Раххан, потрепав кобылу по холке.
— Это-то да, но только… — девушка примолкла, покосилась на Веся. Тот, нахохлившись, сидел у костра с крайне мрачным видом и по сторонам не смотрел. Но как знать, слышал ли разговор? Насколько знала Маша, слух у него острый, и даже очень! — Что делать-то, если он правда заболел? У нас ни лекарств нет, ничего! И врачей тут тоже нету…
Раххан задумался. Или сделал вид, что задумался, по нему трудно было понять. Маша уже обращала внимание на то, как меняется его лицо: только что серьезное — и тут же дурашливое, серьезное — смешливое… Будто облака бегут по небу, каждую секунду меняя свой рисунок, или пляшут в костре языки пламени. Странный он, этот Раххан, решила Маша. Вроде бы всё на виду, и говорливый такой, приветливый, только про себя он до сих пор ничего толком не рассказал. Сказочник и сказочник, странствует себе по городам и селам, а больше ни слова. Ни откуда родом, ни где его дом… Скользкий тип, вот как назвали бы его на постоялом дворе в Перепутинске! Но вроде бы не злой. И на разбойника не похож, хотя Маша в жизни своей не видела разбойников и не смогла бы отличить кого-то из этой братии от законопослушного человека.
