Терри Гудкайнд - Разлученные души
Приблизившись, та потрясла перед Кэлен пальцем.
— Но, вернув твоего мужа, я выпытаю, чему он научил эту девчонку.
Кэлен улыбнулась.
— Конечно.
Глава 29
После нескольких часов пути показался конец ущелья, где небольшой водопад давал начало ручью. Людям еще предстояло преодолеть крутой подъем и выбраться из ущелья. И хотя это не так сложно, как карабкаться по отвесным стенам, Кэлен не очень-то любила подниматься в темноте по неизвестной местности. Но воспользоваться факелами или фонарями нельзя — это позволит любому заметить отряд за многие мили. Пока хватало и луны.
Командующий Фистер стремился на возвышенность, поскольку та давала выгодную позицию для обороны. Похожим способом они использовали ущелье, заманив Шан-так в ловушку. Ту же самую тактику можно применить и сейчас.
Считая, что Шан-так погибли, Кэлен вложила Меч Истины в ножны Ричарда, тем самым пытаясь усмирить и бушующий гнев. Больше не ощущая опьяняющую ярость клинка, она всерьез задумалась о совете командующего по поводу оборонительной позиции. Ведь она не может знать, что погибли действительно все полулюди. А если под обвалом на самом деле есть карман, где некоторые из них выжили? А если спасся хотя бы один монстр, владеющий оккультными силами, который выберется и настигнет людей?
А если лишь из-за ее нежелания подниматься в темноте на склон этот оставшийся Шан-так убьет Зедда или Никки? Или Ричарда.
Или любого другого, если уж на то пошло. Каждая жизнь драгоценна, и именно за это они сражались, поэтому нельзя допустить, чтобы ее люди погибли. Кэлен хотелось видеть их живущих в мире, а не занимающихся тем, в чем они столь хороши.
Самый худший кошмар — внезапно проснуться и попытаться в темноте выбраться из ущелья, спасаясь от кровожадных, хватающих за лодыжки и тянущих к себе Шан-так — вынудил ее сделать то, что требовалось. Они должны покинуть ущелье, а уже потом разбить лагерь до конца ночи.
Теперь, больше не сжимая меч, Кэлен почувствовала истощение, хотя больше ее беспокоили Никки с Зеддом, которым обязательно нужно поесть и выспаться. Тогда они воспользуются полностью восстановившимся даром, чтобы вернуть Ричарда.
Когда Кэлен согласилась с советом командующего поднажать и совершить трудный подъем, чтобы найти более защищенное место для лагеря, тот послал несколько человек разведать путь.
Осматривая жесткую и липкую от крови убитых Шан-так одежду, Мать-Исповедница подумала, что даже не представляет, сколько монстров сразила. Вся битва слилась в единое пятно неустанной борьбы с вкраплениями сумасшедших картин особенно отчаянных, жестоких моментов.
Жесткие и спутанные волосы тоже покрывала кровь. Кэлен с воодушевлением воспринимала отсутствие зеркал, но по взглядам окружающих представляла, как выглядит.
Во время войны некоторые мужчины, которых она вела в сражение, называли Мать-Исповедницу своей королевой-воином. И хотя фактически титул уступал ее настоящему, солдаты подразумевали другое — они оказывали честь. И Кэлен понимала и принимала титул в правильном смысле.
Звания значили для нее больше, чем для Ричарда, возможно, потому что она родилась исповедницей, и титул являлся частью ее самой. Носимую в себе силу нельзя убрать, лишив звания. Но с этим справилось прикосновение смерти Лесной девы.
Всю жизнь люди избегали и боялись Кэлен из-за ее силы. Страх выделял ее, удерживал от столь многих простых радостей жизни, которыми наслаждались остальные, даже не задумываясь о таких простых вещах, как доброжелательная улыбка и мимолетный кивок. Так получалось не из-за того, что она хотела жизни одиночки — Кэлен жаждала иного, — а из-за предпочитавших держаться подальше от исповедниц людей.
Многие боялись исповедниц, а в некоторых страх перерос в ненависть.
Никто не улыбнется и не кивнет исповеднице по пути, как обычному человеку. И даже уважавшие исповедниц боялись их. Кэлен всегда видела напряжение в лицах, смотревших на нее, и слышала дрожь в голосах большинства говоривших с ней. Часто замечала дрожащие руки, стоило ей к кому-нибудь обратиться. Она всегда старалась искусно скрыть, что видит беспокойство ради их успокоения. Это лучшее, что она могла сделать. Люди боялись того, чего боялись.
Большинство из находившихся рядом с ней некоторое время вскоре привыкали к ней, понимая, что исповедница не собирается внезапно потерять контроль и обрушить на них силу. Иногда они даже почти забывали о ее власти. Почти.
Врожденная сила привлекала и тех, кто жаждал ее уничтожить. Поэтому каждую исповедницу должен защищать волшебник, но и те, и другие давно мертвы, включая Джиллера, некогда предназначенного для Кэлен. Ненавистникам способности исповедниц раскрывать правду в конце концов удалось убить их. Всех, кроме нее.
Теперь Кэлен замужем за своим волшебником, Ричардом, которого, что более важно, она любила.
В некотором смысле, исповедница — титул с рождения, — а позже и Мать-Исповедница — звание, данное ей сестрами по ордену, служил броней, в которую облачалась Кэлен для борьбы за правду. В каком-то смысле она и была королевой-воином. Другие исповедницы хотели, чтобы она повела их в битву за истину. Кэлен — та самая. Рожденная простой исповедницей, она стала и навсегда останется Матерью-Исповедницей, последней этого рода.
Первым не избегающим ее из-за происхождения человеком стал Ричард. Конечно, вначале он не знал, что Кэлен исповедница, и не понимал значения этого слова. Но все узнав, он сразу дал понять, что желание находиться рядом с ней было бы в любом случае. Ничто не могло помешать.
Ричард — исключительная личность. Он — тот самый. Единственный для нее. Во многих отношениях Ричард уникален. Он — эпицентр всего.
Они чувствовали непреодолимую тягу друг к другу с первой встречи в тот роковой день в лесах Хартленда.
В пророчествах Ричарда называли камешком в пруду, рябь от которого коснулась всех. И она столь сильна, что прошла сквозь само время.
Иногда от мыслей обо всех взаимосвязанных вещах шла кругом голова, поэтому Кэлен просто любила его и старалась не думать о пророчествах.
Но Ричард думал всегда, порой даже не осознавая того. Кэлен замечала это в его серых глазах, когда он спокойно наблюдал за закатом солнца. И даже когда смотрел на нее, Кэлен понимала, что в уголках его сознания закручивались вселенские расчеты.
Ричард и все остальные стали частью ее жизни, они отнеслись к Кэлен иначе, приняли ее. Теперь и она получала улыбки и искренние кивки. Особенно от солдат, с которыми сражалась бок о бок. Они поняли, что Кэлен не просто исповедница, а нечто большее.
