Робин Хобб - Убийца Шута
Молли зажгла свечи с жимолостью, придавшие комнате резкий и сладкий аромат. Единственным источником света были яблоневые поленья, горящие в небольшом камине, отчего комната казалось уютной как маленький деревенский домик. Она наслаждалась роскошью, не беспокоясь постоянно о деньгах, но она так и не была полностью удовлетворена жизнью благородной дамы.
- Мне нравится заботиться о себе самой, - не раз говорила она, когда я доказывал, что наличие личной горничной соответствует ее положению. Большая часть работы в поместье: мыть, протирать пыль, готовить и стирать - вот что должны были делать слуги. Но Молли сама был тем, кто протирал пыль и подметал нашу спальню, кто застилал свежее белье на нашу кровать или подогревал перину перед очагом, в случае если выдалась прохладная ночь. По крайней мере, в этих покоях, мы оставались Молли и Фитцем.
Ширмы с анютиными глазками переставили так, чтобы они удерживали и сохраняли тепло очага. Горящие дрова тихонько потрескивали и отбрасывали танцующие тени на стены. Малышка почти уже засыпала на руках у матери когда я поставил рядом с ними стол и поднос.
- Что это? - спросила Молли с удивленной улыбкой.
- Я просто подумал, что неплохо было бы провести вечер наедине и полакомиться сладостями.
Она широко улыбнулась - Это именно то, чего я очень хочу!
- И я тоже, - я аккуратно присел рядом с ними чтобы не потревожить ее. Я наклонился и заглянул в крошечное личико моей дочери. Она была красной, бледные бровки сосредоточенно сдвинуты. Волосы ее были словно пушинки, а ноготочки меньше рыбьей чешуи и такие же нежные. Какое-то время я просто смотрел на нее.
Молли взяла булочку и окунула ее в клубничное варенье, а потом положила сверху немного крема.
- У него вкус и запах лета, - сказала она через мгновение. Я налил нам обоим чаю и его аромат смешался с запахом малины. Я взял себе булочку, но намазал ее кремом и вареньем куда более щедро, чем Молли.
- И правда, - согласился я. Какое-то время мы просто наслаждались едой, чаем и теплом очага. Снаружи шел небольшой снег, а нам внутри было спокойно и уютно, как в убежище. Возможно, лучше будет поговорить с Молли завтра.
- Что ты хочешь сказать?
Я повернулся и удивленно уставился на нее. Она покачала головой: - ты дважды тяжело вздохнул и дернулся так, словно у тебя вши бегают по телу, а почесаться тебе нельзя. Выкладывай.
Когда снимаешь пластырь с раны делать это надо быстро:
- Я не сообщил Неттл о рождении ребенка и не отправил твои письма мальчишкам.
Она слегка дернулась и малышка открыла глаза. Я почувствовал каких усилий ей стоило расслабиться ради блага младенца.
- Фитц, почему же ты этого не сделал?
Я помедлил. Мне не хотелось сердить ее, но я отчаянно хотел настоять на своем. Наконец, я заговорил и слова давались мне тяжело
- Я думал, что нам удастся сохранить ее рождение в тайне на какое -то время. До тех пор, пока она не подрастет.
Молли положила руку на малышку. Я видел, как она измерила крошечную грудку, которая была размером меньше длинны ее пальцев.
- Ты понял насколько она отличается от других. - сказала они тихо. - Какая маленькая. - в голосе появилась хрипота.
Я кивнул ей.
- Я слышал как служанки разговаривали между собой. Хотелось бы мне, чтобы они вовсе не видели ее. Молли, они были напуганы: "такое чувство, что кукла ожила, такая крошечная и постоянно пристально смотрит своими бледно голубыми глазами. Кажется, что она слепая, но ее взгляд смотрит прямо в душу". Вот что Тавия сказала Майлд. И Майлд подтвердила, что ребенок" выглядит неестественно". Что такой крошечный ребенок не должен быть таким сконцентрированным, как она.
Мои слова вызвали такой эффект, словно я шикнул на кошку. Глаза Моли сузились, плечи напряглись. - Они зашли в комнату вчера, чтобы прибраться. Я говорила им, что мне не нужна их помощь, но я уверена, они пришли именно для того, чтобы посмотреть на нее. Потому что вчера я взяла ее с собой на кухню и Кухарка Кук Натмег увидела ее. Она сказала: "Малютка не выросла ни на миллиметр".
- Конечно же она выросла, но не на столько, чтобы Кук смогла заметить. - Молли стиснула зубы. - Прогони их. Всех до единой. Служанок и Кук. Пошли их всех подальше. - Голос ее был наполнен болью и злостью.
-Молли. - я говорил спокойным голосом, взывая к ее благоразумию. - Они провели здесь всю жизнь. Еще недавно кроватка Майлд стояла на кухне, а уже в прошлом году мы наняли ее в качестве буфетчицы. Она еще ребенок и это поместье всегда было ей домом. Пэйшенс наняла кухарку Кук Натмег давным давно. Тавия провела с нами шестнадцать лет, а до этого на ее месте была ее мать Салин. Ее муж работает на наших виноградниках. Если мы всех их уволим, то это негативно отразится на отношении к нам всех работников, а еще пойдут слухи о том, что с нашим ребенком что-то не так, раз мы пытаемся скрыть ее от посторонних глаз. Мы ничего не будем знать о новых работниках, которых нам придется нанять, - я потер лицо руками и мягко добавил: - Они должны остаться и, возможно, нам нужно поднять им жалованье, чтобы заручиться их лояльностью.
- Мы и так хорошо им платим, - рявкнула Молли. - Мы всегда были щедры к ним. Мы всегда нанимали их детей, когда они становились достаточно взрослыми, чтобы работать. Когда муж Тавии сломал ногу и был вынужден отсиживаться дома во время сбора урожая, мы его не уволили. А Кук Натмег последние дни куда больше сидит без дела, чем готовит, но мы ни разу не заговорили о том, чтобы отказаться от ее услуг. Мы просто наняли больше слуг, чем нам нужно. Фитц, неужели ты на полном серьезе считаешь, что мне нужно подмасливать их деньгами, чтобы они не думали плохо о моем ребенке? Ты считаешь, что они несут для нее угрозу? Потому что если это так, то я убью их обеих.
- Если бы я видел в них угрозу для ее, то уже убил бы их сам, - выпалил я. Слова, слетевшие с моих губ привели меня в ужас, потому что я понял, что это было истинной правдой.
Любую другую женщину мои слова насторожили бы, но я увидел как Молли расслабилась, найдя в них утешение.
- Так значит ты любишь ее? - спросила она тихонько. - Ты не стыдишься ее? Тебя не пугает то, что я родила тебе такого необычного ребенка?
- Ну конечно я люблю ее! - ее вопрос потряс меня. Как она могла сомневаться во мне? - Она моя дочь, ребенок, которого мы ждали все эти годы! Как ты могла подумать, что я не буду любить ее?
- Потому что некоторые мужчины не стали бы. - сказала она просто. Она перевернула младенца и положила его себе на колени, чтобы я мог разглядеть его. От этого движения малышка проснулась, но не заплакала. Она посмотрела на нас большими голубыми глазами. Ее было практически не видно в ее платьице. Ворот был настолько велик, что из него торчало одно плечико. Молли прикрыла его. - Фитц, давай скажем вслух то, что мы оба итак хорошо знаем. Она очень странное маленькое создание. Моя беременность длилась так долго - я знаю, ты сомневаешься, но поверь мне: я носила ее под сердцем два года, а возможно, и того дольше. И все же она родилась такой крошечной. Посмотри на нее сейчас. Она редко плачет, но всегда наблюдает, как и сказала Тавия. Она еще не может толком держать головку, но взгляд у нее такой осознанный. Она наблюдает за нашим разговором и переводит глаза с меня на тебя, словно слушает и понимает каждое произносимое нами слово.
- Возможно, так оно и есть, - ответил я с улыбкой, но не придал значения ее словам. Моли снова прижала ее к себе и с трудом произнесла не глядя на меня: - Любой другой мужчина назвал бы меня шлюхой, посмотрев на ребенка. Белые волосы словно у ягненка и такие голубые глаза. Любой другой мужчина засомневался бы, что это твой ребенок.
Я рассмеялся.
- Ну а я не сомневаюсь! Она моя. Моя и твоя. Данная нам чудесным образом, как ребенок, дарованный пекси из старой сказки. Молли, ты же знаешь, что у меня есть Уит. И я совершенно точно говорю тебе, что с момента, как я ощутил ее, я знал, что она моя. И твоя. Наша. Я никогда не сомневался в этом. - я высвободил одну руку Молли, расправил стиснутые пальцы и поцеловал ее ладонь. - Я никогда в тебе не сомневался.
Я нежно притянул ее к себе и она прильнула ко мне. Я нашел в ее волосах кудряшку и накрутил ее на палец, немного подождал и почувствовал, как напряженные мышцы в ее теле смягчились. Она расслабилась. На короткое время восстановился мир. Огонь тихонько потрескивал и снаружи ветер шумел в древних ивах, которые дали название этому месту. На несколько ударов сердца мы были простой семьей. Затем, я набрался мужества и заговорил.
- Но я бы хотел подержать ее рождение в секрете еще чуть-чуть. Не потому что я сомневаюсь в том, что она моя или опасаюсь ее странного вида.
Моли едва заметно покачала головой. Ее осознание моего полнейшего идиотизма буквально сочилось из нее. Я почувствовал это, но не выпустил ее из моих объятий, да и она не стала отталкивать меня. Она заговорила, голова ее лежала у меня на груди, голос ее был звенящим: - Как долго, дорогой? Год? Два? А может, мы представим ее всему миру в день ее шестнадцатилетия, как принцессу из старинной сказки?
