Роман Светлов - Прорицатель
— Окончательного? — переспросил Калхас, сам удивляясь своему вопросу.
— Конечно! — возмутился Иероним. — К чему ты клонишь?
— Нет-нет, я верю тебе, — поспешно сказал пастух. — Не знаю, отчего вырвалось. Я не могу не верить тебе.
— И я верю, — добавила Гиртеада.
Калхасу нравилась ее дружба с Иеронимом и Дотимом. Но ему приходилось мириться с тем, что даже роль посаженного отца не избавила жену от недоверия к Эвмену. Может быть, это была обида за его слабость перед Софией, за страдания, слабостью этой вызванные. Может быть, она видела нечто, чего не замечал Калхас. Связно определить причину недоверия она не могла, лишь однажды сказала вещь, над которой пастух потом долго размышлял:
— По-моему, на нем лежит тень какой-то неудачи. Ты не боишься идти за ним?
Еще менее доверия у девушки вызывали Антиген и Тевтам.
— Они вообще не отсюда. Чужие всем — тебе, Дотиму, Эвмену. Злые старики. Зачем они стратегу?
Ее наивные вопросы ставили Калхаса в тупик. Он, конечно, объяснял Гиртеаде, что аргираспиды — знаменитые воины, что Антиген — сатрап Суз, а в Сузах — царская казна, но прекрасно понимал законность сомнений. Аргираспиды — при всей их доблести, при всей похвальбе былой близостью к Александру, — в борьбе за права царской семьи были случайными людьми.
Гиртеада обладала способностью прояснять то, на что Калхас бессознательно закрывал глаза. Несмотря на собственные предсказания, участие и внимание со стороны Антигена было ему приятно, а воспоминание об освобождении жены вызывало бурное чувство благодарности. Но осторожность Гиртеады заставляла взглянуть на македонян менее восторженными глазами, и иногда предчувствия омрачали радость пастуха.
Однажды эти предчувствия едва не подтвердились. Вечером, перед очередной ночевкой, пока разбивали лагерь, Калхас задержался, разговаривая со стратегом. Когда он наконец зашел в свою палатку, то увидел там насупленную Гиртеаду и молчаливо стоящих перед ней вождей аргираспидов.
— Почему твоя жена боится? — ухмыляясь, спросил Антиген. — Отчего бы это она стала такой пугливой?
— Что произошло? — спросил Калхас у Гиртеады.
— Ничего. По-моему, они искали тебя, — ответила девушка и, расслабившись, отвернулась к столику, на котором чистила овощи. Пастух обнаружил, что в складках туники она прятала большой кухонный нож. Македоняне тоже заметили это.
— Замечательно! — хмыкнул Тевтам.
— А я всего лишь сказал, что завидую тебе, — обратился к Калхасу Антиген. — Скажи ей, глупенькой, что, пожелай мы чего-либо худого, нож не помог бы.
— Если бы ты сказал ей только это, она не схватилась бы за него, — нахмурился Калхас. — Вы от меня что-то скрываете.
— Нет, нет. Так все и было, — слабо улыбнулась Гиртеада. — Просто… испугалась.
— Редко какая женщина желает постоять за себя, — неопределенно произнес Тевтам.
— Она у тебя как волчица, — Антиген пожевал губами. — Жаль, что боится и не любит нас.
— Вы пришли только для того, чтобы сообщить мне это? Садитесь, — Калхас указал на кожаные тюки, заменявшие ложа.
Аргираспиды сели, перекинув мечи на колени.
— Мы хотели посмотреть, как ты устроился, — сказал Антиген.
— Как видишь — хорошо. Гиртеада, налей нам вина, — внешне Калхас выглядел уже совершенно спокойным, но внутри весь был насторожен. Македоняне пришли не из праздного любопытства.
— Говорят, едва ли не каждый вечер у тебя бывают Иероним и этот безумный беззубый наемник? — Голос Антигена звучал дружелюбно. Затем в нем появился легкий упрек: — Отчего ты не приглашаешь нас?
— Считайте себя приглашенными. Если, конечно, вам интересно проводить время со мной.
Приторно улыбаясь вместо ответа, Антиген отхлебывал из чаши с вином. Тевтам выпил свою порцию сразу и теперь смотрел куда-то в сторону. Калхас кашлянул:
— Говорите лучше прямо; давайте не будем скучать, изображая приличия.
— Хорошо, не будем. — Антиген отставил чашу в сторону. — Твой даймоний тебе все равно подскажет наши намерения. Скажу откровенно, мы пришли к тебе, рассчитывая на ответную благодарность.
— Ответную благодарность? — Калхас удивился. — Что ты имеешь в виду?
— Моя благодарность приблизила тебя к стратегу. Мы с Тевтамом добыли тебе жену. Теперь я хочу, чтобы ты посодействовал нам.
Пастух вспомнил свой разговор с Антигеном в македонском лагере.
— Ты как-то уже просил не настраивать против македонян стратега. Но я и не делаю этого.
— «Просил…»— сморщился Антиген. — Скажем точнее: «предлагал». Не забывай, прорицатель, Царь оделял меня не меньшим доверием, чем Эвмена. А положение автократора — это все только нынешнее, сегодняшнее.
— Оно может и кончиться, — выдохнул Тевтам.
Калхас покачал головой.
— По-моему, вы сами себя настраиваете против стратега.
— Не будем препираться, — голос Антигена опять стал медоточивым. — Ради нашего блага, ради наших побед ты должен внимательно прислушиваться к Эвмену. Ты можешь направить его к доброму, предостеречь от дурных советов…
— И подсказывать то, что нужно вам. — Калхас усмехнулся. — Столько околичностей из-за простого предложения! Может быть, ты мне еще и деньги принес?
Антиген вспыхнул:
— Не превращай разговор в комедию.
Калхас с иронией посмотрел ему в глаза:
— Как это ты сказал: «Время не исчерпает моей благодарности…»? Так? Так вот: не стану говорить о нашей с Гиртеадой благодарности красивые слова, но, надеюсь, она не меньше твоей. Однако Эвмену я буду повторять лишь то, что говорят боги.
— Ты нас не понял! — протестующе поднял руки Антиген.
— Понял. Лучше не будем больше об этом. — Всем своим видом Калхас показывал, что поставил точку. — Гиртеада, принеси-ка гостям еще вина.
Переваривая его слова, македоняне приложились к чашам.
— Хорошая жена, — глухо пробасил Тевтам.
— Смелая, за себя постоит, — Антиген криво усмехнулся: — Красивая!.. Отчего же мы сразу про нее не узнали? Лучше бы украли для себя — такая девушка должна ходить в драгоценностях, спать на пуху, а не резать овощи. Ты согласен, прорицатель?
— Продай ее мне, — неожиданно предложил Тевтам и оскалился — то ли улыбаясь, то ли показывая удивительно крепкие для старика зубы.
— Не говори глупости, — обрезал пастух.
— Отдай, он много заплатит, — вкрадчиво произнес Антиген. — Не отдашь? Тевтам, послушай, он не согласен. Но ведь мы можем поступить с ним так же, как с Софией, правда, Тевтам? Захотим — и заберем. Прямо сейчас. Как ты смотришь на это, Калхас?
Пастух улыбнулся, поняв, что они ждут от него испуганной суеты. Вместо этого он подошел к стоявшему у палаточной стены оружию, взял дротик, меч и встал перед македонянами.
