Елизавета Левченко - Цвет неба
Ты так боялась того будущего, что хотела умереть. За это я готов уничтожить всех, кто принудил тебя к этому будущему! А еще того, кто забрал тебя у меня и вырвал все связанные со мной воспоминания! Это жестоко… заставить меня столько лет безуспешно искать по всему миру. В конце концов, мне ничего не оставалось делать, как признать тебя лишь виденьем, прекрасным и волшебным сном, согревшим меня лишь раз и оставившим с холодом в сердце. Может, поэтому я как перчатки менял этих похожих друг на друга девчонок… постоянно, даже не давая себе отчет в этом, искал хоть немного похожую на виденье из моего "сна"?
Тебе тоже было одиноко, также как и мне. Все это время ты была совсем одна наедине с огромным миром. Ты говорила тогда, что он пугает тебя. Такой жесткий, непримиримый к чужим ошибкам хищный мир, наполненный людьми, думающими лишь о себе. Ты говорила, что порой слышишь в голове чей-то полный боли и отчаяния крик, заставляющий сердце сжиматься от ответной боли. Ты не знала, чей это крик, но так хотела помочь этому неведомому…
Алекс, как же я хочу обнять тебя и сказать: "Я вернулся…" Но я не могу, ведь ты меня почти не помнишь, не поймешь моих чувств. И поэтому я сейчас должен носить эту опротивевшую маску отстраненности, вести себя так, как будто мы познакомились всего пару дней назад. Но все равно, порой мои настоящие чувства вырываются на волю…
Я заметил, что она вспоминает меня… когда она вскользь, мимоходом бросила, что помнит какие-то разрозненные картинки, я не смог сдержатся и сорвался. Я хотел применить на ней свою силу, заставить рассказать все, что она знала про эти воспоминания. Наши воспоминания. Ведь промелькнула надежда… что все станет также, как и в прошлом. Появление страха… ко мне, тому, кто создан для ее защиты… лишь это остановило меня и еще раз напомнило, насколько она хрупка. И тогда я решил — пусть все идет своим чередом. Пусть она вновь узнает меня, пусть заново учится принимать меня таким, как я есть — получеловеком, с силой, выходящей за рамки принятия человеческим разумом. Я буду помогать ей вспоминать. Я должен подождать… ради того момента, когда она узнает и вспомнит, и последние границы между нами будут окончательно стерты.
А пока… мне хватит того, что я просто рядом с тобой… твой верный Страж.
Напевая под нос какой-то веселенький мотивчик, Алекс с сосредоточенным видом соскребывала подгоревшие остатки каши со стенок котелка.
Совершенно счастливое лицо… хватает такой мелочи, чтобы она была счастлива.
Как же я хочу тоже быть причиной ее счастья. Я хочу дарить радость… а вместо этого причиняю лишь боль и страдания.
Стоп, что она там делает??
— Это есть нельзя! — воскликнул я, пытаясь отобрать котелок. Не тут-то было — она вцепилась в него так, словно гарь внутри была последней пищей в мире.
— Отдай, жадина! — обиженно пыхтела Алекс, примеряясь запустить ложку мне в лоб.
… Она слишком неожиданно расцепила пальцы. Я опрокинулся на спину в обнимку с котелком.
— Замечательно…
Откинул котелок в сторону. Так и есть — на темно-синей ткани осталось черное, жирное на ощупь, пятно.
Моя любимая рубашка!!
— Имей виду, отстирывать вот это будешь сама! — проворчал я, садясь.
Алекс, похоже, меня не слышала. Она смотрела на свою руку, сжимающую кофту на груди. А через пару секунд медленно подняла голову, с ошарашенным видом посмотрела на меня помутневшим взглядом.
Нет, словно сквозь меня.
Ложка выскальзывает из ее пальцев и с глухим стуком падает в траву.
Ее глаза начали вертеться с сумасшедшей скоростью. Капилляры тут же лопнули, окрасив белки в розово-алый цвет.
Я бросился к ней. Что-то не так.
С ней случилось нечто плохое — я чувствовал это. Вся моя сущность как Стража кричала об этом.
Я осторожно обхватил двумя руками ее личико.
— Алекс! Алекс, ты меня слышишь?
Ошарашенность сменилась гримасой боли.
И тут я ощутил в воздухе то, что ощутить в этом месте мог только в последнюю очередь — аромат чужой души. Такой терпкий, что резал ноздри и заставлял внутри все трепетать от головокружительной сладости.
Я хотел ее… эту душу…
Она быстро приближалась… откуда-то сверху, словно с неба. И вот, она уже прямо надо мной. Плотный сгусток, отливающий синим. Волосы шевелились от невообразимого количества источаемой энергии.
Душа отдельно от тела?..
Я едва подавил в себе желание протянуть к ней руку.
Но эта душа сама потянулась ко мне.
Ближе… еще немного…
Но она пролетела мимо моих пальцев. К застывшей Алекс. Ее тело оторвалось от земли и поднималось навстречу.
Слишком поздно я очнулся. Сгусток резко опустился в тело девушки.
Ее громкий, пронзительный вскрик, полный боли, и тело мешком упало обратно. Но я успел подхватить ее. Меня обожгло холодом, и источником его было тело девушки. Колючие льдинки вместе разносились с кровью. Все мое тепло пропало за считанные мгновения. А в груди пустота. Вместе с теплом ушел весь мой огонь, моя сила.
Лицо Алекс было бледным, с серо-землистым оттенком. Ничего не выражающим. Обескровленные губы и синяки под глазами… это было слишком хорошо видно на фоне огненно-рыжих волос, которые словно стали еще ярче.
Я дал мысленный приказ к частичной трансформации, тут же нахлынул поток разнообразнейших звуков. И среди этой какофонии я смог различить очень слабый стук ее сердца и дыхание, в сотни раз тише шелеста травы.
Я приложил ухо к ее груди. Каждый новый удар был все неуверенней. Биение неумолимо замедлялось.
Я слушал стук ее сердца, замирал, когда оно затихало. Боялся даже на долю мгновения отвлечься, боялся, вдруг наступит момент, когда оно…
Нет… нет. Нет!!
Я не должен так думать!
Алекс… во всем виноват я. Не смог удержать себя в рамках человека. Тряпка, я просто тряпка! Я никчемный Страж, не смог защитить…
Как же мне исправить то, что я натворил?.. Я должен что-то придумать… просто обязан.
Никогда не опускать руки. Никогда не смиряться.
Я убрал с мертвенно-бледного лица огненную прядку.
Что же мне делать? Я был рядом с ней слишком мало. И, кроме как чувствовать ее, ничего больше не мог.
Мирана… почему ты не посчитала нужным научить меня чему-то большему, нежели эти балаганные фокусы??
В голову пустота.
Не знаю, сколько я провидел вот так. Минуту? Десять минут? Час? Два? Три?
Но внезапно стук ее сердца начал убыстряться., становясь с каждым ударом мощнее, увереннее. Я вновь приложил ухо к ее груди. Да, мне не показалось.
Не передать никакими словами, как я обрадовался, услышав это. Все… проходит?
