Татьяна Устименко - Сумасшедшая принцесса
Наступил поздний вечер. Двенадцать убеленных сединами магов собрались в пещере Совета, вокруг ярко пылавшего огня. У сильфов давно вошло в привычку совместно проводить подобные вечера, когда дело касалось важных вопросов, имеющих отношение ко всему народу. И всегда их Повелитель, пусть даже совсем юный, совсем еще ребенок, сидел на почетном месте, возглавляя собрание мудрецов. В роду Повелителей текла древняя кровь, сквозь многие поколения связывавшая очередного барона с великим прародителем – могучим королем, дерзнувшим первым встать на защиту истинных богов, которым испокон веков поклонялись и сильфы, и их ближайшие родственники – эльфы. Но если хитроумные эльфы предпочли нейтралитет, абсолютно отказавшись от какого-либо участия в войне богов, то для сильфов именно титул последнего из рода де Грей оставался немеркнущим символом неминуемого торжества добрых сил. А кроме того, древние летописи, трепетно хранимые великими магами, несли в себе смутные намеки на то, что именно воину из рода де Грей предстоит сыграть решающую роль в последней схватке, в которой и будет определена участь не только простых смертных, но даже самих бессмертных богов.
А теперь, впервые за многие сотни лет, Повелителя не стало. Род де Грей прервался. Надежда на избавление угасла. Великие маги беспомощно смотрели друг на друга покрасневшими от бессонницы глазами. Ни у одного из них в настоящее время не осталось и малой толики прежней магической мощи, которая позволяла бы приподнять пелену неведомого.
– Братья, – маг-хранитель с кряхтением поднялся на ноги, морщась от боли в ноющих коленях, – настали тяжелые времена! Наш Повелитель пропал. Не исключено, что великий род прервался. Наш народ замурован в этой пещере. Помощи ждать неоткуда. Что будем делать?
Улод, маг-учитель последнего, юного Повелителя, ничего не слышал. Сгорбившись, обхватив себя руками, он раскачивался из стороны в сторону:
– Не уберегли, не уберегли мальчика! – Скорбные слова срывались с губ старого мага, крупные слезы непрерывно текли на длинную бороду.
Крон наклонился к магу-учителю, заглянул в мутные, белесые глаза и разочарованно поморщился. Кажется, на Улода больше не приходилось рассчитывать.
Тяжело опираясь на магический посох, вперед вышел Ирн, великий летописец и архивариус:
– Я думаю, нам нужно выждать некоторое время. Магические силы вернутся. Возможно, их окажется достаточно для того, чтобы совместно попытаться поднять защитные плиты.
– И что дальше? – резонно возразили ему с другой стороны круга. – Там нас ждут не дождутся тысячи демонов. Кого мы можем противопоставить им – горстку израненных воинов? Лучшие наши бойцы уже погибли.
– Если бы Повелитель был с нами, он нашел бы решение! – запальчиво выкрикнул Шеас, самый молодой из магов.
– Повелитель всего лишь мальчик! – скептично усмехнулся Крон.
– Да, – не сдавался Шеас, – но мальчик, несущий в себе великую силу, благословленный Истинными богами!
При упоминании Генриха маг-учитель застонал еще громче.
– Нужно просить помощи у богини Аолы! – предложил Адус, маг-врачеватель.
– Богиня сама нуждается в помощи, – хором ответили несколько голосов.
– Лучше попросим прощения у Ринецеи и сдадимся на ее милость! – отчаянно выкрикнул Рен, боевой маг.
– Предатель! Да как ты смеешь предлагать нам такое! – гневно взревел Крон, замахиваясь посохом.
Рен угрожающе выставил вперед руку, на ладони которой вместо боевого пульсара сейчас плясал всего лишь слабенький язычок пламени:
– Умерь свой пыл, Крон. Я не позволю тебе угробить народ сильфов ради удовлетворения глупых амбиций и жажды власти. Мы все видели, как ты не хотел делиться ею даже с самим Повелителем. Если мы сумеем договориться с Ринецеей, то у нас появится хотя бы слабый шанс на спасение…
– Правильно! – поддержал чей-то голос.
Все маги вскочили, размахивая руками, изо всех сил стараясь перекричать друг друга.
– Вы сегодня больше всего похожи на испуганных куриц, а не на могущественных магов! – громко, с явным сарказмом произнес молодой голос, и Генрих неожиданно вступил в круг света, излучаемого пламенем костра. – Готовы передраться при первой же возможности. Да Ринецея только и ждет, когда вы ослабеете, поссоритесь и начнете совершать промашки. Я это понимаю, несмотря на свой юный возраст. Почему же вы не в силах осознать то, что так очевидно?
Пораженные маги сначала замерли на месте, а потом все одновременно бросились обнимать воскресшего Повелителя. Худой, бледный, израненный и исцарапанный, в мокрой, порванной одежде, с синяками под ввалившимися глазами, это все же был Генрих, по какой-то неведомой милости судьбы возвращенный к ним. Маг-учитель радостно рыдал в голос, повиснув на плече у своего рослого ученика, а барон поглаживал Улода по плечу с таким видом, словно не он сам, а престарелый маг стал в этот миг несмышленым ребенком.
Одним отрицательным движением головы отметя прочь все ненужные вопросы, мальчик решительно заявил:
– Из пещеры есть другой выход, я в этом уверен. Я найду его, выйду на поверхность и приведу помощь. А вы до тех пор будете ждать меня здесь и оберегать наш народ. За время своего отсутствия я узнал много необычного, чего, к сожалению, не могу открыть вам, ибо связан клятвой молчания. Но вы должны запастись терпением и ждать моего возвращения. Обещаю вам, – он обвел взглядом притихших магов, – я вернусь и выведу мой народ из этой пещеры к яркому дневному свету, где ему уже ничто не будет угрожать.
– Можно мне пойти с тобой? – страстно воскликнул Шеас.
– Нет. – Генрих постарался вложить побольше разочарования в свои интонации, дабы не обидеть отважного мага. – Каждому из нас уготована собственная участь. Ты должен остаться в пещере и помочь остальным выжить. Как и все вы! – Барон властно вздернул подбородок, и такая сила светилась в глазах десятилетнего мальчика, что все маги послушно кивнули, готовые исполнить волю своего Повелителя.
Генрих спал. Вернее, пробовал уснуть, чтобы хоть немного отдохнуть после случившегося. Но стоило ему только закрыть глаза и начать проваливаться в таинственную страну спасительных сновидений, как в его усталый мозг немедленно врывались какие-то бесформенные обрывки мыслей, явно ему не принадлежащие. Сначала мальчику казалось, что это странные картины, увиденные им на дне волшебного Озера, пытаются выстроиться во что-то логичное и более реальное. Но потом понял – это кто-то чужой и незваный упрямо пытается проникнуть в его разум. И Генрих не понимал, радоваться или остерегаться постороннего воздействия.
Крон заметил, что юный Повелитель полуобморочно мечется на скромном ложе, то всплывая из кошмарного сна, то вновь окунаясь в его пучину. Он осторожно прикоснулся ко лбу мальчика. Генрих пылал огнем. Тогда старый маг заварил пучок сухих трав и, приготовив освежающее питье, осторожно поднес чашу к губам Повелителя.
