Пирс Энтони - Золото дракона
— О, Боги, если вы есть, пусть он выживет, — пробормотал Мор, отбивая атаки сразу с обеих сторон.
Но ни Лес, ни Боги не отвечали. Мор прикончил нападавшего слева метким ударом. Но противник справа пробил край щита и ударил его в правое плечо. Мор почувствовал резкий укол, увидел хлынувшую по руке кровь, понял, что ранен, но кираса все еще была цела, а щит по-прежнему оставался притороченным к окровавленной руке:
— Ах, вот ты как?! Ну что ж…
Он взмахнул мечом как раз вовремя, чтобы увернуться от удара в голову. Меч противника свистнул в воздухе; Мор ощутил укол в ухо. Еще одна рана! Хорошо, хоть не очень тяжелая. Непонятно как, но Мору удалось отбить нападение — стальное острие, проникнув под шлем солдата, раскололо череп.
— А-а-а-а!
Всадник упал. Лезвие проникло в мозг, отсекло часть лица. Теперь поскорее к сыну.
Лестер все еще лежал на том же месте лицом вверх.
— Проклятье! Ты должен, должен встать! — закричал Мор.
Конечно, глупо так кричать, и он понимал это. Где же помощь? Должна же быть помощь для них. Для него. Для Лестера. Для его единственного сына. Если Лес не выживет, значит все было впустую — ведь война велась для него и для его будущих детей.
Слева заржала лошадь. Мор дернул за поводья.
Коричневые рубашки и зеленые панталоны, все в пыли, немного запачканы кровью. Веснушчатый мальчик, который должен бы пахать отцовское поле, и которого, как помнил Мор, оставили с основными силами на окраине города.
— Пришлось отступить, — сказал он. — Их слишком много.
— Гринлиф, это ты?
— Да, сэр.
— Да, Мор! Относись к старшим с уважением.
Парнишка выдавил слабую улыбку. Хороший мальчик! Насколько он помнил, на учениях Гринлиф был почти таким же неуклюжим, как Келвин Хэклберри, но потом научился! Как и все остальные.
— Лес, — прошептал Морвин, показывая на лежавшего сына. — Я бы хотел вытащить его отсюда. Он получил скользящий удар мечом, но конечно выживет, если доставить его в безопасное место.
— Я… посмотрю, что можно сделать с… э… Мор.
И слегка повернув голову, Гринлиф позвал:
— Браутнер! Сюда!
Откуда-то немедленно появился серый боевой конь.
Всадник оказался краснолицым морщинистым человеком, который еще всего несколько недель назад славился, как первый бездельник Фрэнклина.
— Ты звал, Гринлиф?
— Это Лес, он ранен.
— М-да, вижу.
— Мы можем его вытащить.
— Попытаемся.
— Нужно не пытаться, а делать! — заявил Мор и словно поняв собственное бессилие, разразился ругательством.
— Берегись! — закричал Браутнер, и в ту же секунду лошадь Мора с ужасным криком рухнула. Мор успел повернуть голову и увидел летевшего на них великана в мундире королевских солдат с пикой наперевес, которую он едва успел отвести своим мечом. Но удар пришелся в бок лошади.
Как он мог забыть, что вокруг кипит битва!
Мор шлепнулся на землю и перекатился, увертываясь от копыт, пытавшихся растоптать его. Здоровяк-солдат приземлился рядом с ним и Лесом. Из распоротого живота вывалились внутренности.
— Хорошая работа, Гринлиф, — воскликнул Браутнер.
— Бр-р-р, — пробормотал Гринлиф, потрясенный делом рук своих.
Подумать только, спасен мальчишкой и городским пьяницей! Кошмар! Но лучше быть живым, чем мертвым, и неважно, кто тебя спас!
— Смотрю, ты не очень хорошо выглядишь, Мор, — сказал Браутнер.
Мор встал, тряся головой. В ней что-то жужжало, гудело и позванивало.
— Возьми коня Леса, — посоветовал Браутнер. — Этому лучше перерезать горло.
Мор с неохотой должен был признать, что неожиданный спаситель прав. Не стоит причинять лишних страданий животному.
— Прости, старый дружище, — прошептал он, приставив меч к горлу коня.
Послышался громкий тяжелый вздох, кровь брызнула фонтаном, заливая лицо и руки Мора. Тот отпрянул, едва удержавшись от проклятий — нехорошо ругать умирающего товарища.
— Уверен, что он жив? — спросил Браутнер.
Мор резанул Рыцаря жестким взглядом.
— Неужели, не видишь, я только что убил его!
— Твой сын. Не конь.
Боги! На какой-то момент от совсем забыл!
Двигаясь так быстро, как позволяли раны и сталось, он встал на колени около Леса, пока Браутнер ловил коня. Животное было заржало, но тут же успокоилось.
— Лестер, Лес, скажи хоть слово!
Но ответа не было. Он приподнял голову сына. Кровь. Не так много, но есть. Внутреннее кровотечение. Насколько это серьезно?
Мор стянул латную перчатку, в который раз желая, чтобы именно ему досталась перчатка Круглоухого. Вот это настоящее оружие!
Круглоухий! Где он? Мор вскочил, оглядывая поле битвы. Келвина нигде не видно!
— Найдите Круглоухого! — пропыхтел он. — Мы не можем его потерять.
— Сейчас, Мор!
Гринлиф метнулся в гущу битвы. Мор вновь вернулся к сыну, просунул руку под рубашку, пытаясь услышать стук сердца.
— Если он умер, придется оставить тело здесь! — предупредил Браутнер.
Будь проклят этот глупец!
— Лес жив! — рявкнул Морвин.
— Тогда взвали его на лошадь. Вот эту. Ты сядешь на его коня.
Последние силы Мора ушли на то, чтобы поднять Леса и передать его Браутнеру. Никогда еще он не чувствовал себя таким слабым. Это, должно быть, от раны, и от того, что слишком много выпил вчера и почти не спал.
«Старею, — печально подумал он. — Старею».
Браутнер перехватил Леса и вскочил в седло, придерживая раненого перед собой. Вернулся Гринлиф, разводя руками — он не мог найти Келвина.
— Я не могу так сражаться, — пожаловался Мор. — Вам придется поискать его.
— Обязательно! — заверил Гринлиф.
Мор подумал, что хотел бы чувствовать себя таким же уверенным.
— Круглоухий! — воскликнул Браутнер. Вон он! Там!
Он круто повернул коня, едва не сбив Мора.
Мор, напрягая глаза, вглядывался, насчитал шестерых всадников, мчавшихся куда-то. Через шею переднего коня, была перекинута худенькая коричнево-зеленая фигурка. Неудивительно, что Гринлиф не нашел Келвина. Его захватили в плен.
— За ним! — в ужасе закричал Гринлиф.
— Нет. Он уже у врага. Мы не можем догонять их, тем более одолеть, — запротестовал Браутнер. — Лучше известить остальных. Тогда может, сумеем вернуться живыми.
Мор схватился за гриву коня и с трудом выпрямился в седле. Голова шла кругом. Он едва не упал. Всякая мысль о преследовании была безумием.
— Да, — нерешительно согласился он. — Их слишком много. Мы ничего не сможем сделать.
— Придется отступать и перестроиться, — сказал Браутнер.
— Ты прав, — охнул Мор.
Но думал он сейчас только о Лесе.
20. Сиделка