Анастасия Воскресенская - Волчье отродье
— Можно я теперь пойду домой? — спросил тогда мальчик.
— Что, один? Ты с ума сошел?
— Извините. До свидания. Пойдем, Малыш.
И он ушел в сопровождении огромного серого пса. Один неопытный подросток погиб, другой необратимо изменился. После того, как убил первого.
— Можно я теперь пойду домой…
— Господи… кто мы? Что мы? И что всех нас ждет? — прошептал Виктор, терзаясь неведением.
Снотворное наконец подействовало, он растянулся на кровати, и стал погружаться в тяжелое забытье. Возбуждение этого безумного дня не желало покидать его, ослабляя действие лекарства и превращая сон в мутную одурь. Где-то на грани восприятия зашелестели легкие крылья, по палате разлился дурманящий восточный аромат, заглушивший резкий запах лекарств и больницы.
— Виктор… — позвал мелодичный голос, так похожий на голос Алины. — Проснись.
Командир «мангустов» улыбнулся в наркотическом полусне и протянул здоровую руку, желая обнять явившийся ему призрак любимой женщины. В томном, расслабляющем голосе слышались все обещания мира, все соблазны, познанные человечеством с древних времен.
И на самом краю реальности, уже проваливаясь в темноту, что ожидает всех нас за гранью сна, он ощутил сладкий, возбуждающий поцелуй влажных губ, почувствовал под пальцами жаркие, чувственные изгибы женского тела. Призраки и галлюцинации бестелесны — женщина же была реальна.
Не желая просыпаться, он обнял создание, неведомым путем явившееся к нему в беспросветную зимнюю ночь. Тщательно запертое окно отчего-то распахнулось, рама хлопала от ветра, на подоконнике намело целый сугроб. Мятущийся свет уличных фонарей проникал в палату, освещая происходящее.
С закрытыми глазами, не желая просыпаться от пряного чувственного сна, приносящего такое облегчение, Виктор страстно обнимал пустоту…
