Леонида Подвойская - Предтечи зверя. Максим
Уже после первых ударов Макс понял, как отключить болевой синдром. Он просто видел боль, словно текущую от места удара в центр красную волну. И останавливал, ее еще на периферии. Правда, это отнимало силы, но все равно было переносимей, чем боль при лечении или при… Интересно, как будет больно, когда я покончу с этими? - злорадно подумалось подростку, когда быки, пыхтя и хакая, лупцевали его ногами. - Ну, ничего, ради такого дела потерплю, - решил он.
– Не можете, ну, ничего не можете - констатировал Прохор после трех часов утомившего всех дознания. - Времени мало, - вздохнул он. - Ну да ладно. Вот. Смотрите и учитесь, - он схватил переноску и грохнул лампой об пол. Затем, ласково улыбаясь и заглядывая в глаза пленнику, оборвал патрон, ножом разделил и развел провода.
– Вот, щеночек, попробуем. - Он ткнул проводами в юношу. Тот машинально отпрянул. Он помнил, как однажды "в детстве" менял лампочку, не выключив свет, и как крутило его электричество. Но сейчас произошло иное. Он почувствовал, как этот ток, встряхнув нервы, ушел куда- то вглубь, наливая его силой.
– Вот так, пацан, - по - своему понял хозяин реакцию пленника. Будем говорить правду или продолжим? Ладно, продолжай,- кинул он переноску одному из приспешников (Миколе- уже знал Максим), вновь располагаясь в кресле, очень дико контрастирующим с общим убранством гаража.
Микола начал старательно тыкать переноской в пленника, все дольше и дольше оставляя провода на теле. И, несмотря на электрическую подзарядку сил, это становилось неприятным. Прежде всего - из-за того, что начала обугливаться и вонять жареным кожа. Кроме того, неприятно, словно не в унисон дернутые струны, начинали звенеть нервы, не привыкшие еще к такому источнику энергии. Ну, и, кроме того, неприятно было смотреть на эти морды, удовлетворяющие свои садистские наклонности.
– Ладно, - наконец решил шеф, глядя на дергающегося от каждого электроудара мальчишку. - Некогда. Богдан, нам пора. А ты, Микола, еще попробуй этими проводами, знаешь где? - все знали где, поэтому захохотали.
– А потом, - отсмеявшись своей жуткой шутке дополнил шеф, - потом, если и это ничего не даст… Извинись за ошибку. Обязательно извинись, понял? И попробуй мне потом соврать!
– Да ладно, босс, впервой что ли - обиженно пробурчал Микола.
– В том то и дело, что не впервой. А мне потом в костеле грехи замаливай - отрезал босс, уже садясь в машину с Богданом.
Время Максима пришло. И как только быки закрыли на внуренний засов гараж, он начал. Прежде всего, молча повалились два заплечных дел помощника Миколы. И пока тот тряс одного, затем - второго, юноша решал, какой болью одарить палача. Не из мести (ох, врешь!), а только с целью быстрее освободиться, пока Прохор не уехал далеко. Прохор? - спохватился Макс и мысленно слегка прижал сердце сидевшего за рулем Богдана. Слегка, настолько, чтобы тот, обливаясь холодным потом, не забормотал " "Минуточку, босс" и не нажал на тормоза.
Только теперь Максим взялся за Миколу. Он ударил по самым крепким, но и самым нежным нервам палача - зубным. Этот мужичина еще не знал, что такое зубная боль и даже не верил в нее. Ну как может болеть кость? - удивлялся он на жалобы своих дружков. Оказывается, может. И еще как! Это был рев смертельно раненного слона. А, может, бегемота. Макс не слышал ни того, ни другого. Но уточнять было некогда. Отпустив боль, он бросил приходящему в себя быку одно слово - развяжи!
– Что? - взревнул обозлившийся негодяй.
– Развяжи или опять будет больно.
– Что? Да я тебя… - и опять рев от боли.
– Понял теперь? Развяжи.
Долго дрессировать не пришлось. Подросток получил первое наглядное подтверждение тому, что больше всего боятся боли вот эти - откормленные, наглые, почему- то уверенные в своей неуязвимости мужланы. Именно они, готовые причинять боль или смерь другим оказываются самими мерзкими и трусливыми людишками, когда боль вдруг причиняется им. Или когда реальная смерть грозит им. И не случайно все эти шефы-боссы с одной стороны и менты -омоны с другой, уничтожают их при малейшей необходимости без всякого даже минутного сожаления. Разве мелькнет иногда у босса досада - "И этот такое же дерьмо". Но это мимолетно - он и сам знает, что за навоз все эти быки.
Не оказался исключением и Микола. Завывая и всхлипывая, он подошел к Максу, упал на колени: " Пощади!" - затем выхватил наган и, не останавливаясь всадил все пули из барабана в пленника.
О, это были абсолютно новые и неприятные ощущения. Было, прежде всего, больно. Остановить этот сигнал он просто не успел. Хотя, может, и к лучшему. Боль осветила каким- то электросварочным светом весь организм. По тому, насколько стало светлее в сарае, Макс понял - не только организм.
Взвыл только что ухмыляющийся, уже вскочивший на ноги убийца. Взвыл и вновь упал на колени - увидев невероятное. Вначале, как и всегда, в таких случаях, из сделанных солидным калибром дыр брызнула кровь. Но потом… И он теперь скулил, завывал в сторону ярко светящегося облака одно "Пощади, господи!"
– Слушай сюда - почему-то по Одесски, а не по ангельски произнесло облако, поднимаясь с кресла. Тебе, подонок, жить незачем.
– Не я, не я сам… только по приказу…- плакался бандюган.
– Некогда мне… За твою подлость… Хочешь жить?
– Хочу, Господи!
– Какой я тебе к черту, господи! Ну да ладно. Живи…
– Спасибо Госп… спасибо, Ваше сиятельство… - бормотал начавший подванивать палач.
– Только вот что, - добавило "сиятельство", принимая вновь облик пацана, открывая дверь гаража и седлая мощный шефов мотоцикл - живи с муками, которые ты причинил другим. Начиная с меня. И бывший пленник, взревнув мощным двигателем, исчез в темноте.
– Сейчас, сейчас, босс - отирая обильный пот, шептал Богдан.
– Э, да ты нанюхался, Бодя - удивленно-разочарованно произнес Прохор, вглядываясь в побледневшего сподвижника.
– Нет, шеф! Ну, ты же меня знаешь, - перешел на неофициальный тон Бодя. Я перед такими делами - никогда.
– На меня смотреть - крикнул шеф, включив в машине свет и вглядываясь в зрачки водителя. Да, - через некоторое время согласился он. Это не дурь. А что? Сердечко? - вкрадчиво поинтересовался Прохор, все еще сдерживая гнев. - Может, пора на пенсию? По инвалидности? На покой, а?
– Нет шеф, нет, - рассеянно проводив взглядом промелькнувшего в темноте мотоциклиста отверг заботу Прохора его помощник. Что такое " на покой" он знал.
– Вот, совсем отпустило, радостно сообщил он.
– Да меня… твое здоровье, - взорвался наконец матом Прохор. Мы едем или нет?
– Уже - уже, шеф. Тип-топ, нагоним,- срываясь с места пообещал Бодя, вновь вытирая пот, на этот раз выступивший от ужаса. Но он напрасно опасался неминуемой расправы. Вскоре внимание шефа переключилось на другое. Заиграл турецкий марш мобильник Прохора и тот, подняв трубку услышал сначала " Шеф!", а потом ужасный дикий крик оставшегося за старшего Миколы. Тот, видимо, уронил телефон, не выключив, и Прохор с Богданом ехали дальше под аккомпанемент холодящих душу воплей штатного палача.
