Юлия Федотова - Тьма. Испытание Злом
— Любезнейший, — процедил северянин таким тоном, что вежливое обращение прозвучало грязным ругательством, — вынужден довести до вашего сведения, что данный артефакт является неотъемлемой собственностью Эренмаркской короны и ваше требование его «оставить» в этом контексте звучит несколько… самонадеянно. Если же вы позовете стражу, я, как правомочный представитель Эренмаркского королевского двора, буду только рад. Это избавит нас от необходимости принимать ответные меры для защиты нашего имущества! — Он неприятно, хищно как-то усмехнулся. — Подозреваю, что ни один из нас никогда не достигнет вашего уровня мастерства, но уж отбить простой огненный шар мы сумеем, это я вам обещаю. Как и то, что времени для проведения следующей колдовской манипуляции у вас не будет. А после того как от вашего чудесного заведения останутся жалкие развалины, я лично позабочусь, чтобы все эренмаркские оборонные заказы были аннулированы и переведены в Реонну. После этого слова, сказанные вашими коллегами по цеху на вашей могиле, вряд ли окажутся теплыми… Надеюсь, мы друг друга поняли?
Поняли.
Старый колдун обмяк, бессильно уронил руку и выкрикнул плаксиво, но уже без угрозы:
— Убирайтесь прочь, юные негодяи! И будьте пр…
— Ну?! — резко обернувшись, прорычал ланцтрегер фон Раух.
Аптекарь осекся, притих. Слова проклятия так и не прозвучали. Возможно, он и бормотал их потом для самоуспокоения, но это уже не имело значения: проклясть заочно невозможно, только в лицо.
После полумрака торгового зала улица показалась Кальпурцию веселой и яркой, Йорген же недовольно морщился, его странные янтарные глаза с вертикальным зрачком хуже обычных, человеческих, адаптировались к свету.
Не сговариваясь, оба повернули прочь из квартала, задерживаться здесь дольше не хотелось, стычка с колдуном оставила неприятный осадок в душе. Ведь они никому не хотели зла, вели себя почтительно и скромно — с чего он набросился?
— …Гадкий старый дурень! — бранился силониец, глубоко оскорбленный тем, что его, сына третьего лица в государстве, посмели обозвать «ничтожным». — И пришло же тебе в голову показывать ему жезл! С какой стати?! Ведь договорились же обратиться к нашим, силонийским мудрецам… Чуть под магический удар нас не подвел!
— Извини. — Йорген был само смирение и раскаяние, от грозного ночного стража не осталось и следа. — Просто я подумал: мы носим с собой этот жезл без дела, а вдруг он оказался бы полезен в пути? Вот и захотелось уточнить… Кто же знал, что у здешних аптекарей такой дурной нрав?!
— А где та мазь, что мы у него купили? — вдруг спохватился Кальпурций.
— Вот. — Йорген протянул ему баночку. — Не бойся, не забыл. Я ее сразу в карман прибрал.
— Выбрось сейчас же! — велел силониец. — Ей теперь пользоваться нельзя. Он через нее легко может на тебя порчу навести.
Баночка пролетела по пологой дуге и угодила точно в деревянный ящик (специально для сбора мусора поставленный!), громко стукнулась о стенку, разбилась, похоже. С покупкой ланцтрегер расстался без малейшего сожаления — он в любом случае не собирался ею пользоваться. Он же не старая дева, чтобы увлекаться мазями и притираниями!
…Некоторое время они молчали, думая о своем. Владения колдунов остались позади, вокруг снова была грязь и вонь мастеровых кварталов.
— А ты умеешь быть страшным, когда захочешь! — сказал вдруг Кальпурций.
— Это редко случается, — откликнулся Йорген смущенно.
Глава 14,
в которой Йорген с Кальпурцием целую ночь ведут себя не по-рыцарски, молодой маг Луулл обретает приятную компанию, а ланцтрегер фон Раух, заподозренный в принадлежности к Тьме, остается без пряников
Ночью случился большой прорыв Тьмы. Жители Гамра были в ужасе, с подобным они еще не сталкивались. По округе нечисть бегала в изобилии, но в город не лезла. Благодаря «аптекарям», надежно державшим оборону, у Ночной стражи Гамра работы обычно бывало немного. Но только не в эту ночь!
Должно быть, колдовская защита дала сбой, и, почуяв легкую добычу, темные твари со всех пригородных лесов, со всех окрестных кладбищ ринулись в атаку. Они наступали на город со всех четырех сторон, они застигли врасплох охрану и взяли городские укрепления штурмом. Неуклюжие с виду шторбы и проворные маленькие зойги легко, будто силонийские ящерки-гекконы, взбирались по отвесным стенам, порывались к воротам, запускали в город стаи вервольфов. И если бы видел эту картину ланцтрегер фон Раух, то был бы поражен ее противоестественностью. Такого просто не могло быть! Ночные хищники разной породы никогда прежде не охотились вместе — какой им в том был резон, зачем делить с кем-то редкую и нелегкую добычу? Они всегда были врагами — вервольфы и шторбы, они грызли друг друга почем зря, и не потому что друг друга не любили. Наоборот, любили очень. Они друг друга ЕЛИ. Этим и «выживали», людей-то на всех не напасешься, и добывать труднее, мешают колья осиновые да пули серебряные… Короче, если шторб вервольфу сразу в глотку не вцепился — это уже хорошо. А чтобы один другому любезность оказывал, двери отворял — явление и вовсе небывалое! Однако Йорген его наблюдать не мог, они с Кальпурцием в тот момент еще спали, причем в месте весьма романтическом, но с их благородным происхождением никак не вяжущемся — на сеновале. Так уж совпало, что в преддверии большой ярмарки приезжие наводнили город, все съемные комнаты оказались заняты. Их пустила на постой одна состоятельная вдова, но из скромности только в полупустой сенной сарай. А потом сама же долго вокруг того сарая бродила, какими-то жестяными ведрами гремела, вздыхала томно… Бедную женщину тоже можно было понять: парни молодые, видные, благородного происхождения… Откуда ей было знать, что предпочтениям обоих она, будучи безродной, не слишком красивой и непроходимо глупой, решительно не соответствует?
Так и заснули они под лязг металла и утробные стоны и, когда с улицы стали доноситься новые звуки — отдаленный вой и грохот, спросонья приписали их веселой вдове.
— Ох, ну чего ей всё не спится? — пробормотал Кальпурций, потягиваясь, и перевернулся на другой бок.
Но Йорген, к счастью, уже успел пробудиться и сообразить, какова природа ночных звуков на самом деле. Вскочил как ошпаренный, выхватил меч — как раз вовремя! Ветхая дверь сеновала остановить голодного шторба не могла. Он ввалился и напоролся на меч, очень удачно — остался без головы.
А дальше пошла рутинная ночная работа — для Йоргена. Для Кальпурция — приключение опасное и захватывающее, ему понравилось. Он ловко зарубил сколько-то шторбов, троих вервольфов, одну гифту и одно чудовище неизвестное. Зойгов, правда, старался не трогать, оставлял менее чувствительному Йоргену, собственная душевная рана была еще слишком свежа.
