Джон Толкин - Властелин Колец
Путники поехали быстрее, надеясь хоть ненадолго подняться над пологом Леса. Тропа нырнула, а затем начала карабкаться вверх к подножию крутого склона, где и исчезла в густой траве. Лес окружал холм со всех сторон, словно вздыбленные волосы.
Хоббиты спешились и повели пони вверх по долгой спирали, пока не оказались на вершине. Наконец-то можно было по-настоящему оглядеться. Правда, дали были застланы синеватой солнечной дымкой, а в лесных лощинах лежал туман. Особенно глубокая складка приминала лес с юга, и из неё до сих пор поднималась белёсая мгла, как поток или клубы белого дыма.
— Вон там, — показал Мерри, — течёт Ветлянка, с Могильников на юго-запад, в самую глубь Леса, прорезает его и впадает в Брендидуин там, где кончается Городьба. Вот куда нам больше всего не надо: от реки-то и есть главное лесное колдовство.
Остальные посмотрели в указанном направлении, но из-за тумана над сырой, глубоко врезанной долиной почти ничего не разглядели, кроме южной окраины леса, уходившей за горизонт.
На вершине холма солнце припекало; было уже около одиннадцати. Осенняя дымка стелилась всё гуще. На западе не видать было ни Городьбы, ни долины Брендидуина. И сколько ни глядели они на север, не могли найти взглядом Великого Восточного Тракта, на который хотели попасть. Они были на островке посреди лесного моря, дали расплывались и таяли.
К юго-востоку местность круто понижалась, словно склоны холма, скрытые деревьями, отвесно падали, как берега скалистого острова-горы, поднимающегося из глубин вод. Хоббиты уселись на травянистом краешке и принялись за полдник, поглядывая на чащобы внизу. К полудню на востоке начала проглядывать зеленовато-серая линия Могильников, что лежали за Вековечным Лесом. Это их весьма приободрило: приятно, всё же, увидеть хоть что-то, кроме леса, — хотя у них и в мыслях не было двигаться в том направлении. Могильники пользовались в Хоббитании ещё более дурной славой, чем сам Лес.
Подкрепив силы и собравшись с духом, они поехали вниз. Тропа, которая привела их к холму, вновь обнаружилась с северной стороны; однако не успели они обрадоваться, как заметили, что их медленно, но верно уводит вправо. Скоро тропа быстро пошла под уклон, должно быть, к долине Ветлянки, то есть совсем уж в ненужную сторону. Посовещавшись, они решили свернуть в чащу на север, к невидимому тракту, до которого, в принципе, не так уж и далеко. К тому же к северу, то есть слева от тропы, и земля казалась посуше, и деревья стояли на поднимающемся склоне пореже: обыкновенные ёлки да сосны, не то что здесь — дубы, ясени и совсем уж какие-то загадочные, неведомые породы.
Поначалу казалось, что решили они правильно: даже и поехали опять быстрее. Хотя, когда солнце пронизывало листву, получалось, что они всё время как-то незаметно для себя сворачивают к востоку. Опять начали сходиться деревья, такие разреженные издали. Откуда ни возьмись, пошли глубокие рытвины, будто гигантские колеи, заброшенные рвы или врезанные в холм давно забытые дороги, густо поросшие ежевикой. И всё почему-то поперёк пути: обойти невозможно, надо обязательно спускаться и подниматься, а с пони это было сложно и хлопотно. На дне их каждый раз поджидал густой кустарник и частая поросль: влево и не пробуй, а справа расступается, так что приходилось какое-то время пробираться по дну, чтобы найти подъём с другой стороны. И каждый раз, когда они выбирались наверх, лес становился всё глуше и темнее: влево и в гору не пускает, так что хоббиты поневоле шли направо под гору.
Через час-другой они потеряли направление — знали только, что давно уже идут не на север. Кто-то вёл их, и они покорно брели выбранным за них курсом — к юго-востоку, в самую глубь Леса.
Солнце клонилось к западу, когда они угодили в рытвину шире и глубже прочих. Склоны оказались такими отвесными и заросшими, что выбраться не удавалось, куда ни сверни, что вперёд, что назад: не бросать же пони вместе с поклажей! Оставалось только идти по дну — вниз. Почва стала мягкой, иногда чавкала; со стенок там и сям пробивались роднички, и вскоре путники обнаружили, что идут вдоль ручья по пружинистой болотной тропе. Вскоре дно пошло снижаться ещё круче, ручей вырос и зажурчал, быстро прыгая к устью оврага. Хоббиты оказались в глубоком сумеречном рву со сводом, образованным ветвями деревьев высоко над ними.
Некоторое время они пробирались, то и дело оступаясь, вдоль ручья, и вдруг впереди, как в воротах, снова блеснул солнечный свет. Путники заторопились к выходу. Оказалось, что они спускались по глубокой расщелине в крутом, почти отвесном склоне. Перед ними была трава и камыши, дальний берег казался почти таким же крутым. В скрытой между берегами долине теплился золотой и дремотный вечер. Посреди лениво текла тёмная река, окаймлённая древними ивами, укрытая ивами, перегороженная упавшими ивами, густо усыпанная опавшей ивовой листвой. Дул тёплый ветерок, срывая множество золотых листочков, шуршали камыши, шелестела осока, перешёптывались ивовые ветви.
— Ну, теперь понятно, куда нас занесло! — сказал Мерри. — Совсем не в ту сторону. Это Ветлянка! Пойду-ка я поразведаю.
Он вышел на солнышко и затерялся в высокой траве. Потом вернулся — как из-под земли вырос — и объявил, что земля между обрывом и рекой вовсе не топкая, местами даже к воде подойти можно, а самое главное, что на этом берегу вдоль русла вьётся какая-то тропка.
— Пойдём по ней влево, — сказал он. — Тогда со временем мы непременно выйдем из Леса с восточной стороны.
— Непременно! — пробурчал Пин. — Если только она дотуда доходит, а не заведёт нас в какое-нибудь болото, где мы и завязнем. Кто и зачем её проложил, по-твоему, а? Уж во всяком случае не для нашего удобства. Этот лес кажется мне всё более и более подозрительным, и всё что в нём тоже. И я начинаю верить всему, что о нём рассказывают. И ещё: сколько, по-твоему, нам придётся идти к востоку?
— Понятия не имею, — ответил Мерри. — Я же не знаю, насколько далеко мы зашли вниз по течению Ветлянки и кто это способен ходить тут настолько часто, чтобы протоптать дорожку. Но ничего лучшего я предложить не могу.
Делать было нечего: хоббиты гуськом спустились к реке и поехали обнаруженной Мерри тропкой между высокими камышами и травой, которые временами возвышались над их головами. Однако тропа оказалась удобной. Она петляла и юлила, выбирая местечки посуше среди небольших озёр и болотец. Временами она перебиралась через другие ручейки, сбегающие по оврагам к Ветлянке с лесных склонов, и каждый раз здесь оказывались заботливо уложенные поперек стволы или вязанки хвороста.
