Брендон Сандерсон - Слова сияния
Подошел Твлакв.
— Для нас такое путешествие слишком дорого — вернуться без товаров! У меня только эти рабы, которых я купил в Прибрежных Криптах. Не достаточно, чтобы оправдать обратную поездку.
— Слишком дорого? — переспросила Шаллан, устраиваясь поудобнее и пытаясь изобразить веселье. — Уверяю тебя, торговец Твлакв, для меня это незначительная сумма. Я щедро компенсирую все твои расходы. Теперь давайте двигаться дальше. На Разрушенных равнинах меня ожидают очень важные люди.
— Но, ваша светлость, — произнес Твлакв, — последние события явно были для вас непростыми, это видно. Позвольте отвезти вас в Прибрежные Крипты. Они намного ближе. Там вы сможете отдохнуть и отправить сообщение тем, кто вас ждет.
— Разве я попросила отвезти меня в Прибрежные Крипты?
— Но...
Твлакв отпрянул, когда она бросила на него пристальный взгляд. Шаллан смягчила выражение лица.
— Я знаю, что делаю, и благодарю тебя за совет. Теперь пора двигаться.
Трое мужчин обменялись озадаченными взглядами, работорговец снял свою вязаную шапочку и стал вертеть ее в руках. Неподалеку появилась пара паршменов с мраморной кожей. Шаллан чуть не подпрыгнула, когда они с трудом протащили мимо сухие раковины камнепочек, которые, очевидно, собирали для костра. Твлакв не обратил на них внимания.
Паршмены. Несущие Пустоту. Ее кожа покрылась мурашками, но сейчас было не до них. Шаллан обернулась и посмотрела на работорговца, ожидая, что тот проигнорирует ее приказы. Однако он кивнул. А потом Твлакв и его люди просто... сделали все так, как она сказала. Они запрягли чулл, работорговец дал указания ехать к сундуку, и караван тронулся в путь без дальнейших возражений.
«Они могли согласиться только потому, — сказала себе Шаллан, — что хотят узнать, что у меня в сундуке. Чтобы украсть побольше».
Но оказавшись на месте, сундук подняли в повозку и закрепили ремнями, а затем караван развернулся и направился на север.
К Разрушенным равнинам.
ГЛАВА 12. Герой
К несчастью, мы так сильно заострили внимание на интригах Садеаса, что не заметили, как наши враги, убийцы моего мужа, наша настоящая угроза, изменили модель поведения. Хотела бы я знать, что за ветра привели к такой внезапной, необъяснимой трансформации.
Из дневника Навани Холин, джесесач, 1174 г.Каладин придавил каменный обломок к стене расщелины, и тот остался висеть на том же месте.
— Ладно, — сказал он, отступая назад.
Подпрыгнув, Камень ухватился за булыжник и повис на нем, согнув ноги. Его глубокий, гулкий смех эхом прокатился по ущелью.
— На этот раз он меня держит!
Сигзил сделал пометку в своем блокноте.
— Хорошо. Продолжай висеть, Камень.
— Сколько еще? — спросил тот.
— Пока не упадешь.
— Пока я что?.. — Огромный рогоед нахмурился, вцепившись в камень двумя руками. — Мне больше не нравятся эти эксперименты.
— О, только не хнычь, — сказал Каладин, скрестив руки на груди, и прислонился к стене рядом с Камнем.
Дно ущелья возле них освещалось сферами, виднелись ветви лоз, разный мусор и цветущие растения.
— Падать не высоко.
— Дело не в падении, — пожаловался Камень. — Дело в моих руках. Я большой, как видишь.
— Так ведь хорошо, что у тебя есть большие руки, которые могут тебя держать.
— Думаю, дело в другом, — проворчал Камень. — Хватка не так хороша, и я...
Булыжник отвалился от стены, и рогоед упал вниз. Каладин схватил Камня за руку и помог подняться, пока тот приходил в себя.
— Двадцать секунд, — заметил Сигзил. — Не так уж долго.
— Я тебя предупреждал, — сказал Каладин, подобрав упавший булыжник. — Он будет висеть дольше, если я использую больше штормсвета.
— Полагаю, нам нужно от чего-то отталкиваться.
Сигзил порылся в кармане и вытащил мерцающий бриллиантовый обломок, самую мелкую сферу.
— Вытяни из него весь штормсвет и помести его в булыжник. Потом Камень снова повиснет на нем, а мы посмотрим, как долго это продлится.
Камень застонал:
— Мои бедные руки...
— Эй, манча, — отозвался из глубины ущелья Лоупен. — У тебя их хотя бы две, верно?
Хердазианин следил за тем, чтобы никто из новых рекрутов случайно не забрел сюда и не увидел, чем занимается Каладин. Это было маловероятно — новички практиковались через несколько расщелин отсюда, но Каладин предпочел, чтобы кто-то все равно стоял на страже.
«В конце концов они все узнают, так или иначе, — подумал капитан мостовиков, взяв у Сигзила сферу-обломок. — Не это ли ты недавно обещал Сил? Что позволишь превратить себя в Сияющего?»
Резко вдохнув, Каладин втянул штормсвет из обломка, а затем перелил его в булыжник. С каждым разом у него получалось все лучше: сначала втягиваешь штормсвет в руку, а потом словно покрываешь булыжник слоем светящейся краски. Штормсвет впитался, и когда Каладин прижал камень к стене, тот остался на месте.
От булыжника поднимались струйки светящегося дыма.
— Наверное, не стоит заставлять Камня висеть на нем, — сказал Каладин. — Если тебе нужно от чего-то отталкиваться, почему просто не посчитать, сколько он продержится на стене сам по себе?
— Ну, это не так забавно, — сказал Сигзил. — Но, ладно.
Он продолжил записывать цифры у себя в блокноте. Многие мостовики могли бы почувствовать себя неловко при виде подобного зрелища. Письмо воспринималось как занятие не мужское, более того — богохульное, даже несмотря на то, что Сигзил писал глифами.
К счастью, сегодня Каладина сопровождали Сигзил, Камень и Лоупен — все иностранцы из разных мест со своими обычаями. В Хердазе формально исповедовали воринизм, но на самом деле у них имелась своя версия религии, а Лоупен, похоже, не имел ничего против мужчин, умеющих писать.
— Ну что, — сказал Камень, пока они ждали. — Наш Благословленный Штормом лидер, ты же говорил, что умеешь еще кое-что, ведь так?
— Летать! — снова отозвался Лоупен.
— Я не умею летать, — сухо ответил Каладин.
— Ходить по стенам!
— Пробовал уже, — сказал Каладин. — И чуть не разбил голову, когда упал.
— Ух, ганчо, не можешь ни летать, ни по стенам ходить? Мне нужно чем-то впечатлять женщин. И по-моему, для этого недостаточно лепить камни к стенам.
— Думаю, такое впечатлит любую, — ответил Сигзил. — Ведь нарушаются законы природы.
— Вижу, ты совсем не общался с хердазианскими женщинами, — вздохнул Лоупен. — Серьезно, я думаю нам лучше снова попытать счастья с полетом. Это было бы идеально.
— Есть еще кое-то, — сказал Каладин. — Не полет, но все равно полезно. Только я не уверен, что смогу повторить. Ни разу не делал этого сознательно.
— Щит, — догадался Камень, который стоял возле стены и не отводил глаз от булыжника. — На поле боя, когда паршенди стреляли в нас. Их стрелы попали в твой щит. Все их стрелы.
— Верно, — согласился Каладин.
— Нужно проверить, — сказал Сигзил. — Нам понадобится лук.
— Спрены, — Камень указал на стену. — Они притягивают его к стене.
— Что? — спросил Сигзил, пробираясь, чтобы взглянуть на висящий булыжник. — Я ничего не вижу.
— Значит, они не желают, чтобы их увидели. Мои извинения, мафа’лики, — кивнул он в их сторону.
Сигзил нахмурился и присмотрелся внимательнее, достав сферу для освещения. К нему присоединился Каладин. Когда он вгляделся внимательнее, у него получилось увидеть маленьких фиолетовых спренов.
— Они там, Сиг, — подтвердил Каладин.
— Тогда почему я их не вижу?
— Это связано с моими способностями, — ответил Каладин, бросив взгляд на Сил, которая сидела в трещине скалы неподалеку. Она свесила ногу и покачивала ею.
— Но, Камень…
— Я алайи’ику, — пояснил Камень, приложив руку к груди.
— И это значит? — нетерпеливо спросил Сигзил.
— Что я могу видеть спренов, а ты нет. — Камень положил руку на плечо невысокого мужчины. — Не переживай, друг. Я не виню тебя за то, что ты слеп. Таково большинство низинников. Видишь ли, все дело в воздухе — он не дает твоим мозгам работать как положено.
Сигзил нахмурился, но сделал несколько заметок, не переставая рассеянно шевелить пальцами. Засекал время? В конце концов булыжник отвалился от стены, выпустив несколько последних струек штормсвета, когда коснулся земли.
— Значительно больше минуты. Я насчитал восемьдесят семь секунд, — сказал Сигзил и посмотрел на остальных.
— Мы тоже должны были засекать? — спросил Каладин, глянув на Камня, который в ответ пожал плечами.
Сигзил вздохнул.
— Девяносто одна секунда, — крикнул Лоупен. — Не стоит благодарности.
Сигзил присел на камень, проигнорировав несколько торчавших из мха костей, и записал еще что-то в блокнот. Он нахмурился.
