Екатерина Тимохова - Сафари во времени
– Может, пересядешь к жениху? – спросил меня Томми, когда мы подъехали к входу одного из магазинов. Два других джипа задерживаться не стали и умчались вперед по дороге, ведущей в саванну.
– Нет, – ответила я категорично.
Алексей залез на заднее сиденье, поздоровался с мужчинами за руку. Мне кивнул головой, и мы тронулись в путь.
Сегодня в наших планах было проехать половину дороги и остановиться на ночлег в одном из лоджей посреди заповедника. А уже завтра Такавири обещал показать место, которое, по его словам, открывало путь в таинственное место, где исчезла голубоглазая женщина. Все дольно просто, если не считать, что мне до сих пор не было известно, как открыть этот самый путь.
Мы ехали не торопясь, часто останавливаясь для перекуса и чтобы поразмять ноги. Вадим крутился возле меня, выискивая прощения. А Алексей полностью игнорировал, все время общаясь то с Катриной, то с Томми. В общем, до лоджа доехали к вечеру без событий. Томми то и дело рассказывал нам интересные истории из своей жизни и жизни гидов. По его разговорам я поняла, что он не простой малый. Очень начитанный, много знает, с четкими политическими взглядами. Когда я в первый раз увидела этого мальчишку с дредами, то и подумать не могла, что он такой серьезный. Теперь же, узнав его получше, я удивлялась, почему он до сих пор работает простым гидом. По-моему мнению, ему давно пора было занять свое место где-нибудь в правительстве. Я даже сказала об этом Томми, но он рассмеялся, польщенный, и заверил меня, что ни в одном правительстве знакомых нам стран ему не найдется места.
– Моя патологическая справедливость не приветствуется в современном мире, – грустно заметил Томас, припарковывая машину на стоянке у нашего лоджа.
Эпизод четырнадцатый
Переживания Алексея
Кения, август 2015 год
Мы прошли регистрацию на так называемом ресепшен. Он стоял посреди живописного болотца, сплошь покрытого ряской и широкими листьями лилий. Туда вели деревянные мостики от хижин с соломенными крышами, в которых размещали гостей. В них, вопреки ожиданиям, присутствовали туалетные комнаты и полноценные большие кровати с мягкими матрасами и безупречно чистым бельем. Роман и Катрина заселились вместе. Мы с Вадимом, Ольга и Борис тоже по парам. Алексею и Томми достались отдельные домики. Куда заселились портеры и Такавири, я не обратила внимание. Они сразу как приехали, словно вовсе не нуждаясь в отдыхе, отправились готовить еду к ужину.
Мы с Катриной решили прогуляться. Среди деревьев и листвы, недалеко от озера, стояла большая веранда, предназначенная для приема пищи. Она была оснащена широкими столами и стульями. Там же расположилась смотровая площадка. Мы поднялись на нее и с удовольствием наблюдали за огромными серыми бегемотами, лениво перекатывающимися с боку на бок в густой темной жиже. Рядом с ними кучкой кормились розовые фламинго. Было приятно, вдыхая чистый воздух и наслаждаясь звуками буша, находиться совсем рядом с живой и необузданной человеком природой.
Наше спокойное уединение закончилось, когда мы услышали в стороне оклик Пешехонова:
– Ух ты! Девочки, срочно принесите фотоаппарат из моего номера! – мы издалека увидели рядом с ним двух длинношеих жирафов. – Вы к нему ближе.
Мы с Катриной послушно направились к его домику и, отодвинув москитную сетку, зашли внутрь через распахнутые двери. Я осмотрелась, пытаясь найти взглядом фотоаппарат. Подруга обошла комнату и остановилась у прикроватного столика.
– Ого, это уже интересненько! – ее голос зазвенел от восторга. – Что это за тетрадка с красивой обложкой?
Она взглянула на меня, глаза ее горели.
– Дневник, Эмилия! Наш крутой Алексей Пешехонов ведет дневник, словно какой-то столетний вампир, – и прежде, чем я успела хоть что-то сообразить, она раскрыла тетрадь и начала читать вслух отрывок: – Ооо, эта глупая блондинка! Ходит за мной по пятам и постоянно дуется. Каждый день строит мне глазки, я начинаю ее бояться! – подруга едва сдерживалась, чтобы не засмеяться в голос.
– Неправда! Ты все придумываешь! – напрочь забыв о том, зачем мы здесь, я подбежала к ней и попыталась вырвать из рук дневник, но она увернулась и продолжила читать.
– Эмилия явно замыслила женить меня на себе, я должен ее опасаться…
В этот момент я все-таки изловчилась и забрала тетрадь. Пока пыталась отыскать страницу, которую зачитывала Катрина, в дом ворвался Алексей. Заметив в моих руках свой дневник, он изменился в лице. Со злостью выхватил многострадальную тетрадь и рукой указал на выход.
– Обе. Вон. Отсюда, – едва сдерживая ярость, отчеканил он. Мы как ошпаренные выскочили из его домика и, сгорая от стыда, умчались каждая в свою хижину. Нам было уже не до смеха и не до шуток. Лишь краем глаза я отметила, что жирафы ушли. Значит, момент был упущен. Теперь понятно, почему Пешехонов так зол.
Вадим брился прямо в комнате. Я зашла и, ни слова не говоря, развалилась на кровати, задумавшись над произошедшим. Разговаривать с Надежнецким не было желания. Он лишь посматривал на меня через зеркало и злился на всю эту ситуацию. Ему уже давно хотелось помириться, а я все не шла на уступки. Наконец, я все же набралась храбрости, поднялась и вышла из дома.
Недалеко от веранды, с которой уже вовсю разносился запах еды, Пешехонов озлобленно рубил топором сухое дерево.
– Пожалуйста, не дуйся! – я подошла к нему и положила руку на плечо. – Ну, ушли твои жирафы, и что? Хочешь, я сама буду бегать за ними, пока не сфотографирую их для тебя?
– Ты всерьез думаешь, что я обижен из-за отличного кадра, который упустил благодаря вам?
– Лёш, мы не прочли ни слова, – я понурила голову, понимая, о чем идет речь, – просто Катрина насочиняла, будто ты пишешь там гадости про меня. Я разозлилась и выхватила у нее твою тетрадь.
– Чтобы прочитать, так ли это на самом деле? – буркнул Алексей, даже не поднимая на меня головы.
– Нет, конечно! – я, как могла, изобразила праведное возмущение, отгоняя мысли о том, что было, если бы Алексей не вошел в комнату.
– Ты сама-то себе веришь? – Пешехонов прямо посмотрел на меня.
– Да! – не задумываясь, ответила я, а сама при этом резко заинтересовалась маленькой пташкой, прыгающей на ветках где-то совершенно в стороне от испепеляющих меня карих глаз.
– То-то и оно, – вздохнул Алексей. Кажется, он мне не поверил. Потом он с размаху треснул топором по дереву. Тот застрял, глубоко впившись в ствол. Фотокор размышлял о чем-то, и по его лицу было видно, что он в замешательстве. Мне очень хотелось, чтобы он поскорее решил, прощает меня или нет, потому как Вадим уже вышел из хижины и посматривал в нашу сторону.
