Анетт Блэр - По воле ведьмы
Посомневавшись, официантка все-таки ответила слабым рукопожатием:
— Марвеланна.
— Марвеланна, — повторил Эйден. — Необычное имя.
— Ага, — согласилась официантка, надувая пузырь из жвачки и затягивая его обратно пирсингованным языком. — Мама была фанаткой «The Marvelettes»[41]. Магнитофон как раз играл их хит, «Please Mr. Postman»[42], когда они с папой делали меня.
Эйден изо всех сил старался, чтобы не отвисла челюсть.
— Эйден Макклауд, — представился и он, назвав свою фамилию, чтобы женщина с юга, судя по акценту, назвала и свою, но этого не произошло.
А ее имя даже сократить было невозможно. Никто в здравом уме не стал бы называть женщину в никотиновых пятнах и пахнущую дымом Марвел[43].
К ним подошла еще одна официантка, чтобы принять заказ, и Марвеланна закрыла меню.
— Мне чизбургер с беконом, сыр с плесенью вместо чеддера, жареный батат[44] и намажьте бургер майонезом с одной стороны.
Сторм медленно опустила свое меню, судя по виду, пребывая, мягко говоря, в шоке.
— Мне то же самое, — все-таки сказала она вслух.
Эйден заказал виски.
— Вы тоже готка, как и Сторм? — спросил он у Марвеланны. — На вас, конечно, форма казино, но волосы и макияж такие же, как у нее. Хотя ваши волосы фиолетовые, а у Сторм синие… и еще эта татуировка…
Сторм уставилась на запястье официантки.
— Символ троицы в сердце. Кельтский трикветр, — проговорила она, оттягивая топ в сторону, что показать краешек своего трикветра на груди. — Мой синий, а твой красный.
Перед Эйденом появился заказанный скотч.
— У вас тоже тройняшки? — спросила официантка, принесшая заказ. — У Марвеланны да, поэтому у нее трикветр.
Марвеланна с силой хлопнула по столу.
— Что-то я разговорилась, да? — официантка переводила взгляд с Марвеланны на Сторм и обратно. — Святые угодники! Да вы же могли бы быть сестрами.
— Сильвия!
— Ну прости, прости. Еда будет через минуту. — Сильвия надула и лопнула пузырь из жвачки и ушла.
Сторм выглядела встревоженной, когда скрестила на груди руки в защитном жесте.
— И сколько твоим тройняшкам? — спросила она у Марвеланны. — Зуб даю, они тинейджеры. Мальчишки? Девчонки? Или микс из них?
Марвеланна пожала плечами:
— Я их не оставила.
— Но татушка…
— Типа контроля рождаемости.
— Работает? — спросила Сторм, и Эйден подавился скотчем. Она наклонилась и похлопала его по спине. — Ты в порядке?
Кивнув, Эйден отпил воды из ее стакана.
— А ты думала, что уже ничего такого не сможешь сказать или сделать, чтобы окончательно меня добить.
— Кто бы говорил, — отозвалась Сторм и снова повернулась к Марвеланне. — Сколько тебе было, когда они родились?
Марвеланна вытащила изо рта жвачку и прилепила ее к запястью, прямо на трикветр.
— А тебе говорили, что ты страшно любопытная?
— Я имела в виду, что родители могли заставить тебя отдать детей на усыновление.
— Неа. Мой старик даже не знал. Я сбежала, как только они родились. Иначе отец убил бы меня.
— Это зависело от того, сколько детей ты родила? — продолжала допрос Сторм, придвигаясь еще ближе к столу.
— Что, черт возьми, это значит?
— Ты бы оставила ребенка, если бы родила одного? Или двух? Троих оказалось слишком много? То есть был ли третий ребенок последней каплей?
Марвеланна издевательски рассмеялась.
— Я не оставила бы себе ни одного, милочка. Потому что с одним ребенком может быть не меньше проблем, чем с тремя.
Официантка принесла еду, а когда ушла, Эйден все еще разглядывал обеих женщин, по-прежнему поражаясь их сходству.
— Извините, конечно, — обратился он к Марвеланне, — но разве вам ни капельки не интересно, как сложилась их судьба?
Бровь Марвеланны изогнулась.
— Хочешь узнать, чувствую ли я вину? — Она откусила кусок от чизбургера, задумчиво прожевала его, глотнула воды, снова откусила кусок и отложила бургер. Потом посмотрела на часы. — У меня почасовая оплата, — наконец сказала она вместо ответа. — Мне нельзя опаздывать.
— Разумеется, — отозвался Эйден.
— Я никогда не оглядываюсь, — проговорила Марвеланна. — Жалеть — значит, зря тратить силы.
Высыпав в сумочку все пакетики с сахаром, которые были в контейнере на столе, она запихнула туда же большой комок салфеток. Эйдену показалось, что бутылку для кетчупа она тоже прихватить не забудет.
— Я все сделала правильно, — снова сказала она, закрывая сумочку. — Нельзя скучать по тому, чего никогда не имел.
— Это неправда, — вмешалась Сторм. — Неужели тебе никогда не хотелось узнать, кто их усыновил? Где они живут?
Марвеланна смерила Сторм убийственным взглядом:
— Я оставила их заботам их же папаши.
Сторм придвинулась еще ближе. Свет в ее глазах угасал с каждой секундой.
— Может быть, папаше было наплевать на них.
— Зато его матери — вряд ли. Она была тряпкой.
— А может, его мать, узнай она о детях, точно так же убила бы его, как тебя — твой отец. И он ничего ей не сказал, пока дети не выросли настолько, чтобы больше не нуждаться в ней.
— Матери он не боялся. Он был старше меня. И однажды уже был женат.
Сторм отодвинула тарелку в сторону, но Эйден успел вовремя засунуть ей в рот кусочек батата. Она прожевала и наградила его тусклой улыбкой.
— А позже? — спросил он у Марвеланны. — Когда вы уже ушли из родительского дома. Тогда вы пытались найти своих тройняшек?
Марвеланна только пожала плечами:
— Я и так едва сводила концы с концами. А дети тянут из тебя все соки независимо от того, сколько тебе лет. — Она махнула рукой обслуживавшей их официантке. — Сильвия, принеси-ка мне кусок земляничного чизкейка. Хотите чего-нибудь на десерт? — добавила она, обращаясь к Сторм и Эйдену.
Он положил на стол полсотни, которые наверняка принесут Марвеланне дополнительный доход за сегодняшний день.
— Так что с десертом? — снова спросила она.
— Нет, спасибо, — ответила Сторм, поднимаясь. — Мне как-то нехорошо.
Глава 27
Эйден взял Сторм за руку:
— Пойдем, сниму для нас номер, — и в последний момент повернулся к бессердечной Марвеланне и сказал: — Приятно было познакомиться.
— Очень надеюсь, что ты соврал, — проговорила Сторм, когда они вместе вышли из зала.
— О номере?
— О том, что знакомство было приятным. Это было ужасно.
Руки и ноги покалывало, а царившая вокруг жара, казалось, намеревалась задушить Сторм. То, что сейчас, возможно, она встретила свою мать — женщину, которая, не задумываясь, отказалась от нее, наводило панику.
