Анетт Блэр - По воле ведьмы
Эйден (или Тритон — трудно сказать, кто именно) зарычал и принял вызов. Очень мощно принял.
Прошло целых три часа, прежде чем Эйден вывел автодом из лагеря. Потому что драконы, не летавшие так долго, заслуживают хорошенько поразмяться хотя бы изредка.
— Как думаешь, — спросил он, — Электра не станет ревновать из-за того, что Тритон влюбился в твоего морского конька?
— Неа. У Электры и Цереры разные предназначения. Церера — богиня плодородия, что к нам с тобой никак не относится. Она знает, что Тритон принадлежит Электре. Так что Церера всего лишь пригрела его. Самую малость.
— Тритону казалось, что он в раю, — проговорил Эйден. — Однако теперь он, видимо, будет вставать каждый раз, когда я увижу пояс для инструментов.
В глазах Сторм плясали черти.
— Боюсь даже представить, как к этому отнесутся рабочие Кинга.
— Буду держаться от них подальше, а Электре придется регулярно навещать Тритона, пока мы не закончим с замком.
— Это можно устроить. Как думаешь, ты уже готов к моему признанию?
— Ага, — притворно насторожился Эйден, — так вся эта «разминка» была всего лишь уловкой, чтобы мне снова не захотелось тебя убить?
— Нет, разминка была чистой воды забавой, которая никак не меняет того факта, что мне нужно тебе кое-что сказать. — Сторм вздохнула, но плач у нее в голове сбивал с толку. — Погоди. Поверни налево. Теперь направо. Опять налево. Нет, развернись обратно.
Эйден въехал на стоянку у ресторана.
— Может, сама поведешь?
— Да, давай. Тем более что наша навигационная система у меня в голове.
Но до этого они взяли еду на вынос и поели за столиком для пикника позади автобуса. Сторм припарковалась так, что столик был скрыт с обеих сторон кустами ежевики. А на десерт драконы от души нашалились прямо на столе средь бела дня.
Вернувшись в автобус, Сторм села за руль и сказала:
— Время признаний. Теперь я слышу несколько детских голосов.
Глава 25
— И сколько в твоем понимании означает «несколько»? — спросил Эйден чуть громче, чем хотел. — Прости, погорячился.
Проклятье, он совсем-совсем не собирался портить дракону только что обретенную вновь интимную жизнь. Ведь она… то есть Электра… была чем-то особенным.
Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.
— Так сколько детей?
— Не знаю, — ответила Сторм, прикусив губу и наугад поворачивая автобус то влево, то вправо.
— Двое? Трое? Четверо? — продолжал Эйден. — Ты же не собираешься известить меня о том, что у меня тройня?
— Нет, но ты уже говоришь так, будто веришь, что хотя бы один ребенок у тебя есть.
Сторм казалась переполненной надежами, и это вывело его из себя. Вероятно, потому, что он и впрямь боялся, что где-нибудь в этом мире может существовать его ребенок. Один.
Она ведь уже вытащила из своей волшебной шляпы двух детей, так кто знает, что припасено у нее в рукавах?
— Куда, черт возьми, мы едем?
— Понятия не имею.
И в этот самый момент они услышали звук сирены.
Эйден посмотрел в боковое зеркало.
— Сторм, у нас на хвосте патрульная машина. И полицейские определенно хотят, чтобы мы остановились.
— Но я не превышала скорость! — Она остановилась на первом же попавшемся удобном месте. — Ой, думаешь, нас кто-то видел на столике у ресторана?
Пока коп подходил к окну со стороны водителя, хозяин дракона, реагировавшего на Сторм, как бык на красную тряпку, заметался по кругу, словно спятил окончательно и бесповоротно.
— Пригласи его внутрь, — сказал наконец Эйден.
«Шикарно», — недовольно подумала Сторм, но все-таки повернулась к копу и пригласи войти.
Он притащил с собой напарника. Уже на входе оба сняли фуражки.
— Я что-то нарушила? — спросила Сторм.
— Нет, — ответил коп мачистой наружности. — Мы заметили трейлер с изображением дракона. А после той истории про секс-раба решили убедиться, что никого здесь не удерживают против воли.
Она вскинула голову, грудь приподнялась. Скрестив руки на груди (наверняка специально, решил Эйден, чтобы одним своим видом выносить мозги любому, кто на нее посмотрит), Сторм окинула взглядом обоих копов и спросила:
— Я что, похожа на человека, способного кого-то похитить? Серьезно?
— Если вы наняли платного секс-раба, — подал голос второй полицейский, явно поступивший на службу совсем недавно, — не могли бы вы показать мне договор?
Мачо одарил Новобранца взглядом, ясно говорившим: «Закрой пасть!».
Новобранец толкнул Мачо локтем:
— Ты просто завидуешь, что не попросил об этом первым.
Мачо повернулся к Сторм:
— Ничего, если мы тут осмотримся?
Она выглядела удивленной, и Эйден заволновался, что же она выкинет на этот раз.
— Разве вам не нужен для этого ордер на обыск? — спросила Сторм.
— Сторм, — наконец вмешался Эйден, — не усугубляй положение. Нам скрывать нечего. Осматривайтесь.
Когда нахальный салага попытался флиртовать со Сторм, Эйден жестом предложил копам пройти дальше, а сам взял ее за руку.
— Ревнуешь? — спросила она одними губами.
Он показал копам каждую комнату, смотрел, как они копаются в ящиках и шкафах, а в спальне Новобранец нашел в прикроватной тумбочке наручники Сторм и целый ворох разноцветных презервативов.
— Значит, это все-таки вы, — проговорил он, улыбаясь во весь рот.
Эйдену на секунду показалось, что второй коп вот-вот врежет напарнику.
— Мы взрослые люди. И действуем по обоюдному согласию, — сказал он. — Снэпдрагон думала, что оставить меня томиться в наручниках — это весело. Но вышло так, что она привлекла к себе нежелательное внимание.
— Быть может, меня простит моя Богиня, — вставила Сторм, и Эйден сжал ее ладонь, чтобы она замолчала.
— Снэпдрагон ведь не настоящее ваше имя? — не унимался салага.
— Правил дорожного движения она не нарушала. А кто я, вам известно, потому что вы наверняка уже проверили номерной знак. И вы знаете, что этот автобус принадлежит мне, а я, в свою очередь, перед законом чист, как слеза.
— Проклятье, — отозвался Новобранец, — мы даже знаем, сколько вы жертвуете пенсионному фонду полиции.
— Твою мать, Стэн, заткнись уже! — не выдержал Мачо.
Вернувшись на кухню, Сторм подошла к холодильнику и открыла его:
— Может, выпьете лимонада перед уходом?
Новобранец кивнул, но Мачо решительно отказался:
— Нет, спасибо.
Извинившись, полицейские ушли и задержали собравшуюся уже толпу, чтобы Сторм смогла вывести автобус со стоянки.
— Это все из-за тебя, черт возьми, — проворчал Эйден. — Теперь я символ сексуального рабства.
