Анетт Блэр - По воле ведьмы
— Это безобразно, — отозвался Эйден.
— Ничего подобного. Даже… заводит. Он так на меня смотрит, как будто чего-то ждет. Кроме того, это мой любимый цвет. Но зачем ты это сделал?
Сторм похлопала по кровати рядом с собой.
Несколько секунд Эйден сомневался, принимать ли приглашение, но потом сел рядом.
— Повторяю, мне было хреново. Рано или поздно в таком состоянии мужчина делает что-то из ряда вон.
— А хреново тебе было из-за Клодетт.
Он кивнул:
— Кинг и Морган хотели меня приободрить, поэтому мы поплыли на острова. А через неделю, которую теперь мне даже вспоминать стыдно, все и произошло.
— Похожие татуировки я видела в интернете, но эта все равно другая.
— Там я и подцепил идею.
— Почему же ни Морган, ни Кинг не остановили тебя?
— Потому что в тот момент они тоже обзаводились татуировками.
— Не…
— Нет, моя самая идиотская. Вот у Кинга почти нормальная.
— О его татушке мне Хармони расскажет, а у Моргана какая?
— Мы поклялись никому об этом не рассказывать. И судя по твоему лицу при виде моей, Кинг сдержал слово и не рассказал Хармони.
Приблизившись, Сторм провела рукой по его бедру, заметила, как он дрожит, и увидела, что дракон оживает.
— Значит, ты надрался, потому что тебя бросила бывшая, и сделал себе татуировку?
— Нет, я надрался, потому что мне было хреново, а потом по пьяни заключил дурацкое пари. Чтобы сделать татуировку, мне надо было быть трезвым. Алкоголь разжижает кровь и все такое.
С трудом Сторм заставила себя не закатить глаза.
— Ты так сильно любил Клодетт?
— Нет. Я был на нее зол, как тысяча чертей. Ей хотелось обязательств, а мне нет. Поэтому она ушла. А мне нужно было как-то отстоять свою независимость.
— Почти полтора года без женщин только потому, что Мистер Здоровяк-Волшебник сменил имидж? Вряд ли. Чего ты не договариваешь?
Эйден промолчал, и Сторм покачала головой. Видимо, для него еще не пришло время открывать истинные причины. Это стоило уважать.
Она коснулась сморщенного зверя и неожиданно для себя поняла, что в полный рост он… прекрасен. Или так, или ей нравился этот мужчина так адски сильно, что это нельзя было назвать нормальным. Или безопасным.
— Выходит, я первая женщина, не считая татуировщицы с помощницами, которая его увидела?
Эйден кивнул и затаил дыхание, словно ожидал вынесения приговора. Словно ожидание сводило его с ума. Словно он не заслуживал понимания.
Но он заслуживал. Потому что это был Эйден. И Сторм хотелось увидеть, как взлетит его дракон.
Она погладила драконью шею.
— Так я первая женщина, которую ты возбудил до белого каления и которой позволил к нему прикоснуться?
— Полегче, — сказал Эйден. — Это его первый раз в женской компании, поэтому он несколько обнаглел. Раз уж ты не влепила мне пощечину и не сбежала куда глаза глядят, у него есть все основания радоваться жизни. Боюсь, он начнет изрыгать пламя раньше, чем мы успеем к этому подготовиться.
— Учту, — отозвалась Сторм, лаская растущего зверя и проводя пальцами по контурам его изящных крыльев, раскинувшихся над длинной шеей. — Ой, — она внезапно приподнялась, все еще стоя на коленях, — чуть не забыла. У него есть друг. — Повернувшись спиной к Эйдену, она опустила одеяло, в которое была завернута, чтобы показать ему кельтское изображение дракона, вытатуированное на пояснице. — Знакомься, это Электра, дракон. Мой тотем. Могущественная защитница, которая ведет меня. А еще она морская богиня, которая дает мне смелость и помогает пользоваться экстрасенсорными талантами. Электра защищает меня, помогает расти и увеличивает силу моей магии.
— Алая леди-дракон, — проговорил Эйден. — А я всегда думал, что все драконы мужского пола. Может, из-за своего собственного. Теперь вот думаю: рано или поздно драконы же должны делать маленьких дракончиков?
Сторм повернулась к нему:
— Твой дракон растет только оттого, что я на него смотрю. — Она чуть-чуть наклонила голову. — Он такой же красивый, как те, что я видела в сети, но в нем прорисовано меньше особенностей.
Эйдена передернуло:
— Во мне самом нет никаких особенностей.
Он повернул Сторм так, чтобы снова увидеть ее татуировку.
Нервные окончания, сосредоточенные на пояснице, встрепенулись и потянулись навстречу пальцам Эйдена, ласкающим алый рисунок.
— Электра, — произнес он с благоговением. — Прекрасное имя для драконицы.
— Богиня Электра была матерью штормов и радуг, — объяснила Сторм.
— Электра прекрасна, как и ее тезка. Как назовешь уродливого дракона?
Услышав в голосе Эйдена нотки уязвимости, она повернулась, чтобы отдать должное его дракону: почтить его и поддержать. Ласковые прикосновения ее пальцев, такие нежные, легкие, медленные… словно приручали зверя, вновь пробуждая его к жизни.
— Я и правда была в шоке, когда увидела его, — призналась Сторм. — Но когда он растет… на тебе… то становится менее пугающим. — Она уже знала, каким прекрасным мог быть этот дракон в полный рост. — Думаю, у тебя водяной дракон. У многих из них только одна голова…
— И слава Богу, — поспешил вставить Эйден.
Глава 24
— Может, назовем его Тритон — в честь бога морей, который умеет успокаивать волны? Тритон с Электрой даже могут быть парой. Ну, на время. И нет тут никаких обязательств, так что не вздумай опять заползать в свою раковину.
— Ведьма, — отозвался Эйден. — С каждой минутой ты становишься менее пугающей. — Он заключил лицо Сторм в ладони и пальцем погладил ее губы. — Интересно, слышала ли ты, как плакал мой дракон? Почти уверен, он лил слезы в три ручья, пока не мог до тебя добраться, и трепетал от восхищения, когда ты была рядом.
Ей так сильно нравилось его внимание, что в какой-то момент нахлынул страх, и Сторм пожалела, что у нее самой нет раковины, в которой можно было бы спрятаться.
— Поскольку Тритон — водяной дракон, он вытаскивает на поверхность скрытые воспоминания, — стала объяснять она, чтобы отвлечься. — Он помогает нам принять болезненное прошлое и смело смотреть в будущее.
— Тритон, — повторил Эйден. — Мне нравится. И знаешь, то, что я тебе его показал, действительно заставило меня столкнуться с чертовски болезненными воспоминаниями.
Сторм погладила зверя.
— Тогда давай повысим его предназначение до того, кто дарует смелость. Тритон, конечно, могущественный бог, но Электра не только не уступает ему, но и, кажется, немножко превосходит. Она ведь его соблазнительница.
