Анетт Блэр - По воле ведьмы
Эйден лег рядом и заключил ее в объятия.
— Почему ты кажешься такой потерянной? Она в безопасности.
Сторм прильнула к нему как можно ближе.
— Когда я искала девочку, я… почувствовала, как беспокоятся ее родители. Из-за этого было трудно ее слышать. Думаю, то есть знаю, что, глядя вслед скорой, я вместе с ними радовалась, что она нашлась. Раньше я никогда не чувствовала любви семей к потерявшимся детям. Это было так незнакомо и так… удивительно. Как будто я… купалась в этой любви.
— А выглядишь так, будто тебя подстрелили, а ты забыла, что надо упасть.
Сторм уткнулась носом в волосы у него на груди.
— Я и чувствовала себя так, будто меня подстрелили.
— Почему?
Она взглянула на Эйдена.
— Потому что до сегодняшнего дня я не знала, что такое любовь семьи. Не знала, чего лишилась.
— У тебя есть семья. Сестры.
— Наша любовь зародилась вместе с нами еще в утробе. Это даже не обсуждается. Может, я принимаю это как должное, но такой, по-моему, и должна быть сестринская любовь. Безусловной. Безоговорочной. До сих пор я и понятия не имела, насколько сильно она отличается от материнской или отцовской любви.
— Хотел бы и я это почувствовать, — пробормотал Эйден. Для него это было бы так же незнакомо, как и для нее.
Сторм погладила его по щеке.
— Это было самое прекрасное чувство на свете.
— Ты заслужила почувствовать это, потому что нашла девочку.
— Ничего такого я не делала, просто пользовалась тем, что мне дано. Дважды за эту поездку. — Сторм улыбнулась, и в ее сине-зеленые глаза снова вернулся свет. — Вот подожди, я расскажу сестрам, что умею находить потерявшихся детей. Они-то думали, я свихнулась, но, судя по всему, ошибались! Мне даже танцевать от счастья хочется. Хочешь потанцевать?
«Господи, она прекрасна. Великолепна».
— Тебе кот язык откусил? — спросила Сторм.
— Нет, он предпочел мои тапки.
— Что ж, мне жаль, что Колдун влюбился в твои тапочки.
— Между прочим, из дорогущей итальянской кожи, — проговорил Эйден. — Но ты можешь кое-что сделать, чтобы искупить его вину.
— И что же это? — спросила она, принимая самую что ни на есть кошачью позу. Однако в ее исполнении все выглядело более чем естественно.
Эйдену хотелось побольше узнать о ребяческой стороне характера этой соблазнительницы и о том, насколько разный, сногсшибательный и яростный — в самом священном смысле — бывает с ней секс. И при всем этом он должен был найти способ сделать так, чтобы они оба не совершили самую глупую в жизни ошибку.
И все же сейчас на первый план выходило то, что он хотел с ней сделать. И, видимо, он нашел волшебную кнопку, потому что Сторм заерзала, целуя его в шею, а ее рука заработала под полотенцем, рождая адский огонь в крови.
Возможно, если он постарается (а он явно делал успехи), она будет так возбуждена, что ничему не позволит остановить их. Тогда, может быть, он ей откроется, а она терпимо отнесется к этому. И наконец случится невероятный, пожирающий все на своем пути секс-пожар.
И все же был шанс, что она отвернется от него в отвращении. Если бы полотенце спало до того, как она полностью завелась, десант высадился бы быстрее ожидаемого, и в таком случае ему никогда не достичь пункта назначения.
Хотя Эйден понимал, что для него же лучше снять все маски, чем бежать от жизни.
Однако было кое-что, для чего уже не оставалось сил: он больше не мог выносить неизвестность.
Больше никаких игр в прятки.
Он встал, включил свет и сорвал с себя полотенце.
Сторм присмотрелась, открыла рот, но ничего не сказала и подалась назад.
Объект ее внимания, вызвавший настоящий шок, засмущался и уменьшился в размерах за секунду.
Глава 23
На какой-то миг Сторм не поверила своим глазам.
Встав на колени, она дюйм за дюймом приближалась, чтобы получше рассмотреть. Первое слово, пришедшее на ум, было «странно», второе — «шутка».
Но все было на самом деле. Каменное лицо Эйдена не оставляло сомнений, и Сторм всем сердцем потянулась к нему.
— У тебя член на драконе. То есть, дракон на члене.
— Мне казалось, ты уже должна была заметить.
— Он же… розовый. Ярко-розовый.
— Бледно-фиолетовый с красным, — уточнил Эйден. — И бордовые контуры.
— Ага, ага… Надо же, у него хвост вокруг твоей ноги и крылья почти до талии… Думаю, я обязана была заметить. Ничего удивительного, что ты носишь боксеры. — Она потянулась к дракону, но остановилась и взглянула на Эйдена: — Похоже, я не единственная, кто сначала делает, а потом думает. — Сторм указала пальцем на дракона. — Я почти уверена, что он вот-вот поднимет голову и посмотрит мне в глаза. Он как будто может сожрать меня на завтрак.
— Вообще-то может.
— Это самая длинная драконья шея, которую я когда-либо видела.
— И на том спасибо, Сторм.
— А ты когда-нибудь замечал, что когда он поднимает голову, то как будто раскрывает крылья, чтобы полететь?
— Мне он виден не под тем углом.
— И что тебя надоумило?
— Море спиртного. Потребность доказать свою независимость. И я поспорил.
— Торжество разума, не иначе.
— Ну, понимаешь, татуировщицей была таитянская красотка, и помогали ей одаренные в разных областях и голые по пояс ассистентки, занятые в тот момент моими причиндалами. Плюс я должен был выиграть спор. Я люблю женщин. И мне было очень хреново. Так что все вышло, как вышло.
— Голые по пояс ассистентки, значит. Не удивительно, что ты не заметил, что татушка розовая.
Эйден открыл и закрыл рот.
Стоило признать, татуировка была самым странным и самым возбуждающим из всего, что доводилось видеть Сторм.
— Как тебе удалось так долго оставаться… ну, на всю длину?
— Обо всем позаботились ассистентки. Но дело даже не в том, что надо было сохранять эрекцию для татуировки. Так меньше крови.
— Больно было?
— Не так сильно, как я ожидал. Есть же анестезия и всякие новые методы. Было щекотно. И это самый несложный и безопасный рисунок из тех, что я там видел.
— Сейчас он безопасным вовсе не кажется. Спор-то выиграл?
— Ну да, выиграл. Однако лишился интимной жизни. До тебя. Этот момент я как-то не продумал. В смысле как бы я себя чувствовал, если бы показал женщине свой… свою ошибку.
— И как реагировали другие женщины?
— Ты первая его видишь. И, похоже, увиденное тебя шокировало.
— Ну, скажем, не так уж сильно, как может показаться. Наверняка ты подозревал, что это будет вызывать, мягко говоря, удивление, раз уж принял целибат.
