Янина Жураковская - Хранители времени
Через пять минут Саша таращился на старушек, как хоббит на Кольценосцев, а глаза Идио напоминали тарелки. Я счастливо улыбалась бабулькам и думала о том, насколько скучнее стала бы жизнь без их всевидящих глаз, чутких ушей и болтливых языков.
— А с утречка, значицца, все вупыра лювють! — подвела итог самая бойкая бабка.
— Убивца кровопийного! — подхватила другая, вылитая нянюшка Ягг, кругленькая, с лицом, похожим на печеное яблоко и одним-единственным зубом. — Он кровю сосал, девок портил, скот морил, ужасть шо творил!
— Да к Митрашке, дочке Гарькиной шастал, — добавила третья. — Любовь у их, чуфство како-то!
— Девку в жены себе просил, ишь, что удумал, кровопивец треклятый! — взвизгнула четвёртая бабка. — Гарька и покликал Клешней блескучих… ведьмов, навроде тебя, — бабка кивнула мне, — чтоб, значицца, вупыра сыскать, изловить да прихлопнуть!
"Кого позвал? — проснулся внутренний голос. — Ведьмаков? Да ещё нескольких? Чтоб жалкого упыришку поймать? Гонят бабульки!"
— Ой, чё было-то! Они саблями вжжжжиххх, а он — гы-гы! — разошлась бабка — Быдыщщщщ! Двух…
— Трёх… — возразила «нянюшка».
— Двух!
— Трёх!
— …пятерню ведьмов пришиб и сбёг! А куды сбёг, куды драпнул, про то тёмна ночка знает, а боле нихто. Ведьмы таперча рыщут, ищут — да усё без толку…
— Дык, мы на чё? — притормозил рядом детинушка дуболомного вида с кастрюлей на голове и молотком, которым он по этой кастрюле бухал. "Эх, не оскудела богатырями земля Пустоземская!" — уважительно произнес внутренний голос. — Подмогнём, стал-быть! Хучь вупыр, хучь вомпэр, всё одно — сыщем, издырявим осинкой, да запалим! — Он оглядел нас и почесал пузо. На лице отразилась напряжённая работа мысли. — Вы сами-то хто такие? А?
— Пфол вон! — пятая, самая дряхлая бабка двинула его костылем по спине. Парень, взвыв от боли, умчался, а старуха подмигнула нам. Её бесцветные глазки были похожи на буравчики. — Да и вы, детуфки, идить-ка подаффэ, тевее будете. Огню-та беф вафнифы, он ффех фгёт, и вюдёф, и невюдёф… и тявовников тофэ…
"Ну что, замаскировались? — насмешливо поинтересовался внутренний голос. — Бабки вас секунды за три раскололи".
— А какого чёр… — возмущенно начала я, но ребята вдруг вцепились в меня в четыре руки и дружно потащили в сторону. — Вы что? Пустите!
— Ян, на два тона ниже, — сквозь зубы попросил братик.
— Что?! А ты бабулек слыхал? На бедного парня спустили всех собак, упырем обозвали и вдобавок каких-то склизких гадов натравили!
— Нет, ты слыхал, Идио? Какие-то склизкие гады присвоили себе наше имя!
— Вы слыхали? — пролепетал Идио. — Серебряная Длань! Бежать надо!!
Что бы ни говорили, и ни писали заплесневелые стариканы в академиях Морадина, мы уважали ведьмаков. Мастер своего дела всегда внушает уважение, даже если стоит на другой стороне, а они были мастерами. И когда "созданиям Хаоса", как любят именовать нас смертные, требовалась защита (гарпиям и стрыгам, знаете ли, всё равно кого жрать) звали именно их и никогда об этом не жалели. А потом…
Когда Дженайна поведала легенду о ведьмаке и Предназначении, меня чуть удар не хватил: таких совпадений не бывает! Как, откуда тот сказитель мог знать нашу историю? Ведь разные времена, разные миры…
"Миры-то разные, — помню, ответила она. — Люди везде одинаковые".
О гнусном пасквиле, именуемом «Монструм», я не слышал, но мама рассказывала о том, как почти двести лет назад волхвы вдруг ни с того ни с сего ополчились на ведьмаков и, заклеймив их "тварями премерзкими, коих истреблять надобно, где не взвидишь", призвали свою паству свершить суд праведный и избавить землю от нелюдей не-мёртвых. Злая ирония, если учесть, что почти все ведьмаки были людьми.
И пошло-поехало…
Безумие накрыло людские земли. Банды наёмников, пышно названные Святыми Орденами с благословения Высших Волхвов и под девизом "Хороший нелюдь — мёртвый нелюдь" развернули Охоту на ведьмаков. Она стала началом Войны Крови. Бойней назвали её эльфы. Люди сцепились со всем, с кем только могли сцепиться…
И проиграли, конечно.
Хотя, пожалуй, проиграли все. Ведьмаки сгинули в кровавом безумии Бойни, а твари, коих некому стало истреблять, расплодились до безобразия. Вот тогда-то остатки Святых Орденов, назвавшись ведьмаками, "во искупление" взялись за их работу… и среди «чудовищ» словно ненароком оказались вампиры и оборотни.
Вот так. Всё хорошо, и все довольны, а чтобы зашибить деньгу не нужно больше шариться по болотам, жальникам и склепам…какой, однако у моих Хранителей, слог заразный. Ну и Творец с ним.
Так что, дорогой читатель, окажись мы у них в руках, сожгли бы всех. Меня — за то, что оборотень (о, не сомневайся, эти-то распознали бы). Тирона — за то, что колдун (нелюбовь у волхвов с магами давняя и взаимная). Дженайну — за лиловые волосы (Не такая? Значит, ведьма!). И — вдумайся в эти слова — Совершенно Бесплатно. Орден Серебряной Длани (в просторечии Клешни Блескучей) из всех Орденов был… да и остаётся, эту заразу так просто не истребишь, самым ревностным в вопросах веры и чистоты крови. Посему трудились Среброрукие не за деньги, а за (автор пускает скупую слезу) за идею.
Самым мудрым для нас было поскорее уносить ноги, пока неприятности нас не нашли…
Но Дженайна нашла их раньше.
4. Объект в поле зрения.
Бежать я отказалась сразу и наотрез.
— Да сколько можно! — возмущалась я шепотом. — Мы только и делаем, что бегаем, почему в кои то веки нельзя просто уйти? К тому же, если будем идти, то привлечем к себе меньше внимания… — я посмотрела на дрожащего Идио. — Ладно, согласна, уходить надо быстро. Еду купим и пойдем, а селяне пусть ловят, кого хотят, хоть упыря, хоть вампира. Где тут универсам?
— Лавка-то? — непонятно чему обрадовался Идио. — Не знаю, но узнаю! Сейчас же!
— Давай, — благосклонно кивнула я. Идио почти бегом кинулся обратно к бабулькам — адрес спрашивать, Саша потрусил следом, а я спокойно направилась к ближайшему переулку. — Летите, голуби, летите… а я погуляю пока… надо же посмотреть, что за ведьмаки здесь обитают?
"Плохая идея, Яна, — испуганно пробормотал внутренний голос. — Ой, плохая!"
"А, заткнись!"
Я немного побродила по деревне, глазея на пробегающих селян и про себя удивляясь их бьющей через край энергии, сорвала недозрелое яблочко в чьем-то саду, с удовольствием хрустя им, свернула в какой-то безымянный проулок… и Звезда легонько вздрогнула.
— Совсем другое дело! — оживилась я, вгрызаясь в яблоко. — Значит, эти ведьмаки по садам шастают, яблочки наливные обтрясают, пока хозяев дома нет? Ату их, ату!
