Ирина Сербжинская - Агентство «Аргентина»
— Спорим, спорим. На что?
— На наклейки от супер-мега-конструктора «Терминатор»! Видали такой?
— Видал, — покривил душой Ньялсага. — Значит, на наклейки? Договорились. Давай пять!
Пятиклассник, сияя от предвкушения победы, протянул Ньялсге пятерню.
…Заключив необыкновенно выгодное пари, Соловьев поспешно скрылся в комнате с «Занимательной математикой» под мышкой, а Алина бросила нетерпеливый взгляд на Ньялсагу.
— Ну? — коротко спросила она. — Видел? Какая?
— Лазоревая, — задумчиво отозвался тот, привычно переводя цвет ауры пятиклассника в события жизни, через которые ему предстоит пройти. — С резким переходом в темно-синий. Нормальная жизнь у мальчишки будет, но потом произойдет что-то… что-то необычное… и это изменит его жизнь навсегда.
— Что произойдет?! — насторожилась Алина.
— Не знаю, я же не пророк.
— В каком смысле изменит? В хорошем? В плохом?
— Алина, откуда мне знать?! У Бахрама вон тоже… аура светло-зеленая, а потом — бац! — резкий переход в белую. Тоже, значит, какое-то событие судьбоносное произойдет, всю жизнь его поменяет, но в какую сторону — в плохую ли, в хорошую, кто его знает!
— В хорошую, — уверенно заявил Бахрам. — Стану я великим полководцем, вот увидите! Зеленый — цвет воинского флага в моем Легионе!
Алина задумчиво покачала головой:
— Не люблю я белый цвет. Белый — это… — она запнулась. — Пустота. Ничто. Небытие.
— Глупости, — недовольно сказал Бахрам. — Хороший цвет, чистый!
— Может, к делу вернемся? — нетерпеливо спросил Ява.
— Вернемся, — Алина покосилась на него. — Ладно уж, так и быть… можешь положить ноги на стол. Смотреть жалко, как ты, бедняга, мучаешься… а обувь у тебя чистая?
Вопрос был задан для порядка: Ява питал к хорошей обуви слабость, и на его ботинках даже в осеннюю распутицу невозможно было обнаружить ни пятнышка.
Алина вытащила из упаковки две банки пива и протянула одну Ньялсаге.
— Поклянись нам, что больше никогда не отправишься искать гостей в одиночку! Видишь, как дело обернулось? Ты едва не угодил в лапы оборотня-людоеда!
— Святые ежики, интересно, как он выглядит по-настоящему? — поинтересовался Бахрам, завистливо поглядывая на Яву, который, воспользовавшись разрешением, положил ноги на край стола.
Алина хмыкнула:
— Оборотней не видел, что ли? Наверное, страшилище, обросшее шерстью, с когтями и хвостом. А, возможно, и с рогами!
Ньялсага вздохнул:
— Не знаю, как он выглядит. Оборотни этого клана умеют казаться обычными людьми — до тех пор, пока не превращаются в чудище из кошмарного сна. У них и магия особенная: опасная и жестокая.
Хорошо, хоть у меня хватило ума не плеснуть ему в лицо эликсиром…
— Почему же Цолери решил, что это лепрекон? — с недоумением спросила Алина.
— Определить не мог. Высшие оборотни во что угодно могут превращаться: в туман, в дождь, в снег, в дым. О них мало что известно: они живут очень обособленно, в пустынных местах, в лесах или горах и горе тому путнику, что окажется поблизости!
— А почему их клан называется «Предвестники смерти»?
— Кроме их необыкновенного уменья превращаться, у них имеется еще одна особенность. Каждый из высших оборотней — к счастью, их не так уж много — умеют оборачиваться желтым туманом. Особым туманом: любой, кто это видит, вскоре умирает. Я слышал, что Предвестники смерти не терпят, если поблизости селятся люди. Если такое происходит, кто-то из оборотней входит в город, превращается в желтый туман — и через пару дней в округе не остается ни одного живого человека. В некоторых местностях, где живы легенды о высших оборотнях, люди до сих пор боятся тумана, даже самого обычного!
— Что-то вроде оружия массового поражения? — уточнил Ява.
— Точно.
Алина подумала.
— Но как, — осторожно начала она, глядя на Ньялсагу. — Как нам удастся выдворить отсюда такую опасную тварь? Что будет, если он… не захочет?
Ньялсага пожал плечами.
— Пока не знаю, — признался он. — Помощи нам просить не у кого, но и оставлять его здесь нельзя.
Они помолчали.
— Ежик всемогущий! Он рассказал, как попал сюда?
Ньялсага прислонился спиной к балконным перилам.
— Он до разговора не снизошел. Спросил, кто я такой, узнал, где агентство находится, и буркнул, что, возможно, соблаговолит заглянуть через денек-другой. Не расположен был к душевной беседе, ну, и я настаивать не стал. Его лучше не сердить.
Ньялсага посмотрел через плечо на ночной город, раскинувшийся внизу.
— Бахрам, можешь через своих знакомых раздобыть сводки о пропавших без вести за минувший год? Хочу посмотреть, не увеличилось ли их число ли за последнее время.
— Достану, — солидно кивнул тот. — Святые ежики, сам Предвестник смерти! Дело-то — труба!
— В каком смысле? — насторожилась Алина.
— В том, что если он и сожрал здесь кого-то, то есть, пролил кровь, все равно Кеменовская банда ничего с ним поделать не сможет, — пояснил Бахрам, развалившись на стуле. — Силенок у них не хватит с высшим оборотнем тягаться!
Он повернулся к Ньялсаге:
— А, может, оборотень и их сожрет, а? Он же людоед. Явятся они за ним, а он их — ам! И нету.
В голосе Бахрама явственно слышалась надежда.
— Нет, нам так сильно не повезет, — вздохнул Ява. — Это все равно, что миллион в лотерею выиграть.
— Гм… — помычал Ньялсага, не глядя на них. — Угу… я как раз сказать хотел…
Алина привстала, через стеклянную дверь балкона взглянула в комнату, где лежа на полу, среди разбросанных деталей конструктора, читал «Занимательную математику» пятиклассник Соловьев, и снова уселась на стул.
— Что сказать?
— Я… в общем, ну… пришлось мне ему позвонить.
— Кому?
— Кемену, — неохотно выдавил Ньялсага.
— Зачем?!
— Предупредить, чтоб они не совались к оборотню. Если, конечно, жить хотят.
Бахрам громко крякнул, смял пустую банку и бросил в мусорную корзину.
— Молодец, — с досадой процедила Алина. — Мы теперь служба спасения для идиотов? Не знала этого.
— Святые ежики, зря ты это! Пусть бы они с оборотнем потолковали, — расстроено пробубнил Бахрам. — Узнали бы, почем коврижки у горных троллей!
— Зачем, зачем ты это сделал? Кто тебя просил? Такой был подходящий случай избавиться от всех разом!
— Но, Алина… они все-таки, обычные люди. Не бессмертные!
— И слава небесам! Я бы не выдержала, если б мне пришлось общаться с ними на протяжении столетий. Особенно, с Лютером, он мне на нервы мне действует, высокомерная скотина! А теперь мне придется терпеть его еще лет сорок. Ну да ладно, вот станет он дряхлым старичком, уж тогда я оторвусь! — мечтательно проговорила она.
