Людмила Безусова - Каждый выбирает по себе
— Кимря, — нетерпеливо позвал он кикиморку. Уж если кто и в курсе всех событий, то только она. — А где все? Куда делись?
— Каки все? Каки все? — уперев руки в боки, вынырнула перед самым носом котофея возмущенная кикиморка. — Хто тебе нужон?
— Ведьма? Птах? Антон? Тимофей?
— Преставилась ведьма, — домовиха утерла слезу, — давненько уже. С тех пор сама тут кукую, пока ты ходишь незнамо где… Померла ягодка наша… сиротами нас с тобой оставила…
Баюн оторопел от такого заявления. Безутешным сиротой он себя пока еще не чувствовал. Да и не так уж долго он отсутствовал, чтобы кикимора могла сказать "давно", хотя кто знает, что для неё значит "давно". И то, что Людмила померла, весьма сомнительно, она после кащеевых подземелий держалась лучше всех. Одно слово — ведьма… Да и не может Хранительница с душой расстаться, пока преемницу не найдет, а новой чародейкой тут и не пахнет…
— Стой, Кимря, не части, — котофей вспрыгнул на лавку, — не все сразу… Баба-яга вернулась и…
— Не ведаю никакую Бабу-ягу, — замахала руками домовиха, — не измышляй, чего не было… Ильга, Ильга померла… — она насупилась.
— С тобой каши не сваришь, — начал злиться Баюн, — я тебе про одно, а ты про другое. Ильги двадцать лет, почитай, нет, Баба-яга всем заправляет. Запамятовала, что ли?
— Я? — возмутилась Кимря, — да я помню ещё ту весну, когда коровий мор прошел, а это почитай скока зим минуло! Ишь, какой!
— Что в лоб, что по лбу… — Котофей задумался: "Про Людмилу спрашивать без толку, попробую про остальных узнать, ненавязчиво так". — А Антон где?
— А, — кикиморка явно обрадовалась, — этот с оборотнем ушел, а ночью и бесенок сорвался, да понесся незнамо куда, как шершнем ужаленный. С тех пор никого нет…
— А чего хозяйство без присмотра оставила? Двери настежь, заходи, кто хочешь… — недовольно пробурчал Баюн, обмозговывая поведанное Кимрей.
— А и верно! — всполошилась та. Тревога плеснулась в её "пуговичных" глазах. — Что это я, как потерянная? Все хожу, хожу, будто ищу что-то…
Котофей и пискнуть не успел, как домовиха ухватила его за шкирку (откуда столько силы взялось в хлипком тельце?), споро вытолкала на улицу. С громким стуком захлопнулась дверь за его спиной. Обескураженный кот попытался вернуться обратно, чтобы продолжить не законченный разговор, но напрасно — ходу назад не было никак. Вот когда он пожалел, что покинул друзей раньше времени! Кто знает, что тут случилось? Все непонятно… Ищи их теперь, свищи…
Кимря слушала не перебивая — видать, нигде не приврал кот, все верно поведал.
— В-общем, побегал я, побегал вокруг. Никаких концов не нашел, да и решил наведаться к вам домой. Вдруг вы решили обратно вернуться? Видел, как плакала ночами, как никак привыкнуть не могла, — он испытующе глянул на чародейку, убедиться, не перегибает ли палку со своими откровениями, — как хотелось тебе обратно… Да только нашел там одного Антона.
— Как же ты смог? — удивилась Людмила.
— Для меня нет ничего невозможного, — явно любуясь собой, ответил Баюн. — Уникум… Нелегко пришлось, конечно, но нашел ведь…
Не будешь же рассказывать человеку (человеку!), пусть даже и знающему ведьмовской промысел, как оно все обстоит на самом деле. Хватит и того, что не удержался, разболтался с Антоном, но там уж никак не получалось — парень сам все увидел.
— А где братец мой? — едва сдерживая волнение, спросила Людмила. Надо же, домой попал, как хотел, получилось у Тимофеевых родителей перебросить его, да вот пришлось обратно вернуться. Интересно, по своей воле или хитромудрый кот обманом завлек? — Что-то я его не вижу?
Котофей замешкался.
— Да к Отлюдку он его отвел, к Отлюдку, — вмешалась Кимря, не дав коту придумать достойный ответ, — чтоб помог тот тебя сыскать.
— Отлюдок? — изогнула брови чародейка. — А это что за зверь такой? Не слыхала…
— Как ты слыхать могла, если он от людей прячется в глуши лесной. Одно слово Отлюдок!
— Зачем он Антону? Чего ты сам не пошел? — и осеклась, глядя, как встопорщил шерсть на загривке обычно невозмутимый Баюн.
— Не мог, никак не мог, — угрюмо признался котофей, — Отлюдок ведьмаг сильнейший, а мне своя шкура дорога. — Он сверкнул глазищами. Людмила поежилась от ожесточения, мелькнувшего в кошачьем взгляде. — Шкура, которую ведьмаг спустить обещался, если попадусь, так что в его владения я не ходок. А выбора особого не было… Здесь у всех, как по заказу память отшибло, даже у Лешего, как и не существовало тебя на свете никогда. Без колдовских заклятий не обошлось. Не к ведьмам же мне идти было, им только дай повод, тут же свару бы начали. Хотя пытался я к Верховной сунуться, но она сама в переделку попала, да такую, что ноги пришлось уносить, бросив все нажитое, как есть…
— А Птаха как нашел?
— Чего его искать было, сам к дому пришел, как заклятье спало… Знать бы, кто навел…
— А Чернава навела, — легко сказала чародейка, — сама навела, сама его и сняла.
— А зачем?
— Кто её знает? Может, мало власти над ведьмами стало, захотелось большего… Все одно я ей не по зубам… — Она бросилась к окну, за которым мелькнул светлый силуэт. — Антон?
Распахнула двери, встала на пороге, всматриваясь в темноту. Никого во дворе… А дождь кончился уже, и морозно так на улице стало, словно зима уже наступила.
— Ты смотри, изморозь на деревья легла, — Баюн слегка высунул голову, нюхая стылый воздух. — А около крыльца снега насыпано…
— А снег-то только около дома лежит, вкруговую, — внезапно сказала Людмила, сотворив колдовской огонек, — как специально насыпан. Не нравится мне это… не нравится… — Она осторожно прикрыла дверь, словно опасаясь докучливым стуком потревожить спокойствие спящего леса, крепко заперла засов.
— А Птах? — запоздало сообразил Баюн.
— Пусть утра ждет, а я не хочу рисковать, — чародейка спешно приводила в действие все охранные заклятия. — Думала, что после кащеевой смерти спокойно спать стану, нет же, опять кому-то неймется.
*****
Подвывающая от бессильной ярости Морена отступила от вожделенного дома. Никак не ожидала она застать Хранительницу здесь.
"Все-таки напоследок отыгралась Чернава, добра не помнящая, освободила чародейку. Ничего, доберусь домой, тут-то и узнает негодница силу моего гнева, смерть ей избавлением покажется… А до путей Навьих ещё доберусь, дай время…".
Оседала облако тумана, послушно принявшее форму призрачного скакуна и понеслась, что есть духу домой. Не терпелось ей прищучить непокорную Чернаву, хоть на ней отыграться за обманутые чаяния.
