akchisko_san1 - Рики Макарони и Наследники Врагов
— Веди себя хорошо, детка, — сказал отец.
— Учись хорошо, моя дорогая, — наставительно изрекла мать.
— А ты в этом сомневаешься? — снисходительно усмехнулся профессор Малфой.
Мери обменялась с дедом взглядами а–ля «как–они–все–же–надоели», и Люциус сказал:
— Пиши обо всем, и постарайся хотя бы раз в неделю.
— Я буду писать тебе каждый день, — пообещала малышка, зыркнув на Рики отнюдь не доброжелательно.
— Там много интересного, тебе будет некогда, — он очень постарался уменьшить горечь в своем голосе, — но не забывай нас, договорились?
Девочка с энтузиазмом закивала, позволила родителям обнять себя и, еще раз помахав деду, залезла в поезд.
— Нас! — повторила леди Гермиона. — Как трогательно, что вы вспомнили. Украли у меня дочь, а теперь согласны поделиться.
Однако старика ее недовольство отнюдь не смутило, и едва дождавшись конца фразы, он самодовольно заявил:
— Ребенок отлично чувствует, кто тебе дороже, домовые эльфы или…
— Ну не надо, — примирительно произнес сэр Драко, становясь между ними.
— Как же будет одиноко без нее, — вздохнул старший Малфой. — Ну, раз уж позволили выйти, может, посетим Дырявый котел? Сто лет не был нигде!
— Нельзя, — категорично отрезала леди Гермиона, и кивнула в ту сторону, откуда приближались дядя Гарри с супругой и мистер Уизли со своей матерью, почтенной Молли Уизли. Однако сэр Драко уже развернулся в противоположном направлении, здороваясь со своим бандитского вида приятелем — знаменитым дрессировщиком троллей, Грегори Гойлом. Миссис Гойл, кивнув знакомым, не отвлекалась от другого занятия: вытянув шею, она нервно высматривала кого‑то в окнах поезда, а потом улыбнулась и стала махать, должно быть, обнаружив дочь.
Между тем взаимное недовольство леди Гермионы и Люциуса Малфоя прогрессировало.
— Я и с вашей фамилией стану министром магии, — уверяла светская дама. — Нет, министром будет Гарри, а я — советником, — поправила она, приветствуя подошедших друзей.
В этот момент поезд дал первый гудок.
— Я проследила, они все поедут в одном купе, — как раз уверила миссис Гойл мистера Малфоя.
— Надеюсь, не доживу до такого позора. Поттер, ты же не дашь ей слишком наглеть? — с надеждой обернулся к Поттеру Люциус. Но по лицу дяди Гарри можно было догадаться, что он в этом не уверен.
— Джим так не хотел ехать с девочками, мне даже неловко, — обратилась леди Сюзан к миссис Гойл. — Дети иногда бывают такими капризными, не поймешь, что им надо.
— Наконец‑то! Где ты запропастился! — Рики почувствовал, как его с силой тянут за рукав. Артур Уизли, сделав это, впрочем, тут же сам поспешил к бабушке, попрощаться. Пока она давала ему целую кучу поручений и просила приглядывать за младшими, прозвучал второй гудок. Суета на перроне постепенно успокаивалась, провожающие прощались.
— Какие вы оба жестокие, не даете проветриться, — ворчал Люциус Малфой, шагая к конторке с летучим порохом.
— Папа, это для твоего блага, — уговаривал его сын. — Если ты нарушишь условия, просьбу могут отклонить.
— И это тогда, когда мы почти добились! Почему вы вечно все усложняете? — голос леди Гермионы затих в конторке. Муж и свекор вошли за ней.
— Ничего себе семейка, скажи? — сказал ему Артур, когда поезд тронулся и стал удаляться, набирая скорость. — Ну и моя не лучше, не соврешь.
Как староста, Уизли должен был идти в первый вагон, следующий за паровозом. Рики же следовало самостоятельно найти себе купе, а потом забрать школьную форму из багажного вагона. Совершенно обалдев от всей процедуры отправки, он медленно двинулся вдоль вагона.
— Ты! — прозвенело сзади. — Можно тебя на пару слов?
Как оказалось, обращалась к нему мисс Малфой собственной персоной, и видок у нее при этом был отнюдь не дружелюбный. Она была не одна, по обе стороны маленькую блондинку поддерживали, слева — Джим Поттер с котом на руках, справа — девочка, которую он никогда не видел, но предполагал, что это и есть хваленая Гермиона Уизли — рыжая, худенькая и с растрепанными волосами; на ее шее красовалось живописная мешанина из разных амулетов. А виденная Рики однажды Рози Гойл, полная миловидная брюнетка с косичками и с набитым ртом, оставалась наблюдателем со стороны. Насколько Рики мог заметить, она все время жевала, пока не дралась с Джимом Поттером.
— Что ты хочешь? — спросил он у Мери, останавливаясь.
— Я тебе запрещаю вообще подходить к моему дедушке, — объявила Мери. Ее глаза, карие, как у леди Гермионы, казались более темными на ее бледном личике и придавали девчонке сходство с забавным щенком, однако в целом в ней не было ничего забавного. Наоборот, она здорово раздражала своим нахальным начальственным тоном.
— А позволь спросить, — не сдержался Рики, — с чего это ты мне указываешь?
Мери повернулась к одногодкам.
— Разве объяснишь такому? — спросила она. — Вот как с ним разговаривать?
Старшая дочка Рональда Уизли, казалось, вложила в свой взгляд всю неприязнь, которую питала к Рики с тех пор, как Артур не сумел вовремя вернуть ей позаимствованные для него амулеты. Джим недовольно фыркнул.
— Никак, — подтвердила Гермиона. — Ты разве не видишь, — обратилась она к Мери, — что он — хановщик?
— Ну, в таком случае мы еще встретимся, — псевдо–вежливо изрекла Мери и гордо зашагала в сторону купе вслед за более шустрой Гермионой. Рози замыкала шествие.
После такого обнадеживающего обещания Рики ожидал от себя очередной вспышки ярости, знакомой по прошлым годам. Но ее не было. «Нахальная мелочь», — только и подумал он.
Скоро ему повезло. В самом конце следующего вагона нашлось совсем пустое купе. Юноша упал на сидение, прислонился к окну и от нечего делать стал наблюдать, что там, снаружи, такое.
Возможно, он потерял счет времени. За что Рики любил дорогу — можно выбросить из головы все мысли. Хорошо просто двигаться себе куда‑то, а там, на месте, уже думать. Но идиллию нарушила серая сова, нагло клюнув в стекло.
Подумав, что птица, должно быть, ошиблась адресатом, Рики все же распахнул окно и поскорее впустил ее. Не успел он оглянуться, как она вылетела обратно, бросив ему на колени помятый, пахнущий сыростью клочок маггловской бумаги из разлинованной тетради, свернутый вдвое.
Заинтригованный и взволнованный, Рики не прикоснулся бы к листку сразу, но, коль скоро тот не взорвался на коленях, рискнул ознакомиться с его содержимым тут же.
«Мой господин! — гласило послание. — Огромная радость увидеть Вас в начале лета придает мне сил в сложное время, когда среди старых товарищей больше нет веры. Я не смею осуждать ваш выбор. Какие бы причины не двигали Вами, я убежден, что они достаточно веские. Я никогда Вас не покину, мой Лорд.
