Юлиана Суренова - Книга 3_Город богов
Купец, не тратя времени на раздумья, бросив лишь быстрый взгляд на простых торговцев, направился к хозяину каравана.
– Ты не передумал? – первым делом спросил он Атена.
– Нет, – кратко ответил тот, возможно, несколько поспешнее, чем это требовалось, однако горожанин только обрадовался этому, торопясь поскорее закончить дело.
– В таком случае, – купец сделал знать писцу, который, усевшись на треногий табурет, который нес за ним мальчик-раб, положил на колени доску, развернул бумагу, обмакнул перо в чернила, приготовившись писать.
– Мы, нижеподписавшиеся, – начал диктовать ему горожанин слова обычной формулы договора, – соглашаемся на следующее…-он подробно перечислил все те условия, которые были оговорены днем, не забыв ни об одном. Символы, четкие и подчеркнуто аккуратные, вылетали из-под быстро скользившего по бумаге пера с такой скоростью, что Атен не успел даже опомнится, как уже прозвучало последнее: – засим… – и писец передал перо купцу, который, старательно выведя знак своего рода, повернулся к караванщику, ожидая, что тот поступит так же.
Хозяин каравана принял перо, показавшееся ему каким-то странным – слишком тяжелым, холодным и мокрым, словно, прежде чем использовать, его опускали в кувшин с ледяной водой. Затем он склонился над листом бумаги, однако в последний момент, словно пытаясь выиграть еще немного время для раздумий, спросил писца:
– Здесь все верно написано?
– Прочти сам, если не веришь, – горожанин, которого по идее слова чужака должны были если не оскорбить, то уж наверняка очень сильно задеть, смотрел с безразличием каменной статуи.
– Поверь, караванщик, – торопливо проговорил купец. – Мне нет никакой выгоды тебя обманывать, ибо я и так получаю все, что хочу.
"И даже более того", – были готовы сказать оба, однако благоразумно промолчали.
– Прости, если мой вопрос показался тебе обидным, – пробормотал Атен, хотя и прекрасно видел, что это не так. Склонившись над листом, он, наконец, поставил свою подпись.
Караванщик вернул перо писцу, который быстро сделал свидетельствующую надпись-приписку, скрепил свиток печатью и передал караванщику со словами:
– С тебя золотой.
Атен опешил. Он никак не ожидал, что работа, в обычном городе стоившая пригоршню медяков, здесь столь дорога.
– Однако… – он нехотя потянулся за кошелем, понимая, что уже слишком поздно отказываться платить.
– Благодарю, – писец принял монету со все тем же скучающе безразличным видом, затем, собрав все свои вещи, нагрузил слугу, сам же пошел налегке, помахивая перед собой листом, словно ему не хватало воздуха. – Если понадоблюсь еще, я поблизости, – бросил он через плечо.
– Ты должен был предупредить меня о цене его услуг, – караванщик, проводив писца взглядом, повернулся к купцу.
– Это не мое дело, – безразлично пожал плечами горожанин. – Ты, не я хотел составить договор, не доверяя на слово, – он не скрывал злорадства.
Собственно, чего еще можно было ждать от чужака?
– Ладно, – Атену пришлось, смирившись, оставить все размышления и сожаления позади.
– Это отличная сделка. И нечего переживать из-за такого пустяка, как одна монета, – купцу оставалось только вручить караванщику причитавшиеся тому по условиям сделке четыре кошеля.
Караванщик прикинул их на вес, и они показались ему куда тяжелее, чем он ожидал.
"Но если золотники полноценные, в чем же уловка?" – Атен растерялся. Сгораемый от любопытства, он поспешно потянул за бечевку, развязывая один из кошелей, желая, наконец, увидеть монету.
Она была темной, тусклой, словно золотник древних городов. И, по всему, столь же ценной. Но его радость по поводу того, что сделка оказалась вовсе не столь убыточной, как ему казалось, а скорее даже наоборот, очень быстро улетучилась, стоило Атену разглядеть узор чеканки. Его лицо побледнело: на монете стоял красный символ Нинта.
– Что-нибудь не так? – купец не спускал с караванщика взгляда.
– Мне… Не знакома эта чеканка… – наконец, выдавил из себя хозяин каравана, хотя и понимал, что в этот миг его чувства были настолько сильны, что их было невозможно скрыть, а, значит, собеседник вряд ли поверит его словам, когда в глазах караванщика были не сомнение и удивление, а явный страх.
– Не волнуйся, – писец возник неизвестно откуда, словно из-под земли. В его глазах впервые замерцало что-то наподобие интереса. – В этих монетах не меньше золота, чем в любом другом древнем червонце, – его губы растянулись в бледном подобии улыбки. – Но если ты хочешь поменять незнакомые деньги – добро пожаловать, менялы будут только рады выполнить такую работу. Только не обессудь, если новое золото будет хуже и беднее.
Атен вздохнул. Он не хотел ни о чем говорить, боясь еще больше выдать себя.
– Я позову рабов, они перенесут твой товар, – спустя несколько мгновений напряженного молчания проговорил он, обращаясь к горожанину.
– Не надо, – мягко, но решительно остановил его купец. – Я пришлю своих слуг.
– Как хочешь, – караванщик пожал плечами. Все происходившее казалось ему еще более странным и пугающим, чем нынешним утром. – Если так, оставляю вас. Мне нужно успеть еще многое сделать, – он зашагал прочь, но купец остановил его:
– Постой. Нам следует обсудить еще пару вопросов. К какому дню мы должны закупить все необходимое и что ты решил по поводу мяса?
– Сколько мне нужно будет добавить за вяленое и копченое? – собственно, цена не имела для него сейчас никакого значения, когда более всего на свете ему хотелось поскорее отделаться от отмеченного смертью золота, понимая, что бессмысленно убеждать себя, будто деньги – они деньги и есть, и главное как ты их заработал, а не где они были отчеканены.
– Пять золотых, – купец явно завышал цену и даже не скрывал этого. Но караванщик не стал торговаться.
– Хорошо, – он высыпал на ладонь нинтовские золотники, отсчитал и протянул купцу столь поспешно, словно они жгли ему руку. – Сколько дней вам нужно на то, чтобы все закупить?
– Ну… – тот взглянул на писца. Было видно, что поведение караванщика казалось ему все более и более странным. – Три. Но к чему такая спешка…
– Вот, – он добавил еще один золотой. – Но сделай все в срок.
Купцов молча принял деньги. Он растеряно смотрел вслед поспешно удалявшемуся караванщику, не в силах объяснить его поведение иначе как…
– М-да-а, – протянул он. – А я-то думал, что все рассказы Абры не более чем выдумка… Не к добру это…
– К добру, ко злу – не нам решать, – голос писца был низок и тих, как посвист змеи. – Пошли. Нас ждут.
– Я знаю всех горожан, тебя же вижу впервые. Где, снежные духи, Абра прятал тебя все это время?
