Лорел Гамильтон - БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ
думают, что это сделал я. — Холод сделал шаг к стоящему на коленях
мужчине. — А что дети людей говорят о тебе, Фё Дэрриг? Ты — был шепотом
в умах людей в те дни, о которых забыли.
Фё Дэрриг глядел на него, и его взгляд был пугающим, на самом деле,
потому что он испытывал невероятную ненависть.
— Они помнят нас, Джекки, они помнят нас. Мы живем в их воспоминаниях
и в их сердцах. Они все еще помнят, что мы сделали для них.
— Ложь не поможет тебе, только правда, — сказал Дойл.
— Это не ложь, Мрак, войти в любой театр и посмотри их мельтешащее
кино. Их серийные убийцы, их войны, резня в вечерних новостях, когда
мужчина убивает всю свою семью, чтобы они не знала о его увольнении с
работы, или женщину, которая топит своих детей, чтобы встречаться с
мужчиной. О, нет, Мрак, люди помнят нас. Мы были голосами самой
черной ночи человеческой души, и мы еще живы. Красные Колпаки дали
им войну, но рыжие люди принесли им боль и мучения. Они — все еще наши
дети, Мрак, не делай ошибки.
— А мы дали им музыку, мифологию, искусство и красоту, — сказал Дойл.
— Ты — неблагой сидхе, ты дал им и резню.
— И это тоже, — сказал Дойл. — Ты ненавидел нас, потому что мы предложили
им больше, чем просто кровь, смерть и страх. Ни Красные Колпаки, ни
рыжие люди никогда не писали стихотворения, не рисовали картины и не
придумали ничего нового и свежего. У тебя нет способности
создавать, только разрушать, Фё Дэрриг. Он кивал.
— Я провел столетия, больше столетий, чем большинство признает, изучая
урок, который вы нам дали, Мрак.
— И что ты понял? — Спросила я. Мой голос был мягким, как будто я была
не уверена, что хочу знать ответ.
— То, что люди реальны. То, что люди не только для нашего удовольствия
и резни, и что они живые. — Он посмотрел вверх на Дойля. — Но рыжие
люди прожили достаточно долго, чтобы видеть, как другие
могущественные расы увядали, после нашего увядания. Мы видели, что
сидхе теряют силу и славу, и немного нас осталось.
— И все же ты снова преклоняешь колени перед нами, — сказал Дойл.
Он покачал головой.
— Я преклоняю колени перед королевой слуа, не королевой неблагих, или
благих. Я преклоняю колени перед Королевой Мередит, и если бы Король
Шолто был здесь, то я признал бы и его. Он сохранил веру.
— Щупальца Шолто — только татуировка, если он не вызывает их. Он
выглядит как сидхе, как любой из нас здесь стоящий, — сказал Дойл.
— И если я хочу порядочную молодую деву, разве я не стану использовать
очарование, чтобы улучшить свой внешний вид?
— Незаконно использовать магию для того, чтобы затащить кого-то в
постель, — сказала О‘ Брайан.
Ну вот. Я и не поняла, что полицейские вернулись и теперь слушали нас.
Фё Дэрриг впивался в нее взглядом.
— Вы наносите макияж на свидании, офицер? Вы надеваете красивое
платье?”
Она не ответила.
— Только вот нет никакой косметики, которая скроет это. — Он указал на
свое собственное лицо. — Нет такого костюма, чтобы скрыть мое тело. Либо
магия, либо ничего другого. Я мог заставить Вас понять, на что это
походит, когда ты выглядишь уродиной в глазах других людей.
— Ты не повредишь ее, — сказал Дойл.
— Ах, большой сидхе говорит, и все мы должны слушаться.
— Ты ничего не понял, Фё Дэрриг, — сказал Дойл.
— Ты только что угрожал использовать магию, чтобы изуродовать
О‘ Брайан, — сказала я.
— Нет, моя магия — это гламор, чтобы изуродовать мне нужно использовать
что-то более твердое.
— Не освобождай их от проклятия, Мередит. Они были бы чумой для людей.
— Кто-нибудь объяснит мне, что точно за проклятие было.
— Я, в автомобиле, — сказал Дойл, и он пошел вперед, поставив меня за спину.
— Фё Дэрриг, мы, возможно, смилостивились над вами после такого долгого
времени, но ты только что в нескольких словах показал человеческой
женщине, что вы все еще опасны, все еще слишком злы, чтобы вам
вернули вашу силу.
Фё Дэрриг обратился ко мне, из-под ноги Дойла.
— Но дай мне имя, моя королева, прошу тебя. Дай мне имя, и у меня, может
быть, будет новая жизнь.
— Не делай этого, Мередит, пока ты не поймешь, чем они были и чем могут
стать снова.
— Нас осталась жалкая горстка во всем мире, Мрак. — Его голос повысился.
— Какой вред мы можем причинить теперь?
— Если ты не нуждался в Мередит, чтобы освободить тебя от проклятия,
