Варвара Лунная - Лада
— Остынь ты, — рассердился Третьяк. — Не о том думаешь. Тебя Лада с Ратибором ждут. Ежели ты сейчас на бой его вызывать станешь, та биться, не факт что дождутся. Что с ними будет, ты подумал?
— Воевода беситься из‑за того что понимает, нет у него больше над нами власти, — добавил другой дружинник, что Всемила держал. — А Третьяк прав, не время сейчас счеты сводить, тебе брата спасать надо.
Всемил сжал зубы, вырывался из рук товарищей и пошел на конюшню. Он вывел оттуда тех лошадей, на которых они с братом чаще всего ездили, и повел их к дому Никиты. С телегой оказалось сложнее, продать телегу предложил купец Микита и цену не особо задрал, но у Всемила таких денег не было.
— Возьми, — Никита вынем парню большую шкатулку с украшениями. — Этого должно хватить.
— Дядь Никита, но…
— Не спорь, — устало прервал его ювелир. — Иди.
Всемил послушался, благодарно посмотрел на соседа, прижал шкатулку к груди и пошел к купцу.
Собрались быстро, только Никиту долго ждать пришлось, он на кладбище ходил, с женой и дочерьми прощаться.
— А я с Дареной и проститься не могу, — горько прошептал Ратибор. — И с отцом. И с Любомиром.
— Я там был, — тронул его за руку Всемил. — Попрощался. А вот и дядька Никита.
Никита вошел в дом, избегая смотреть на дочь и названных сыновей, глаза у него были опухшими.
Лада молча обняла его, а потом огляделась и сама заплакала.
— Ну что ты, Ладушка, — ласково сказал Ратибор. — Не плачь. К новой жизни едем, к лучшей жизни.
Лада всхлипнула. Ей было страшно, страшно оставаться и страшно ехать.
— Ну, пора, — Всемил поднялся. Он с товарищами перенес Ратибора на телегу, Лада обложила того одеялами и подушками, чтобы не жестко было и трясло не сильно. Телега была большая, раненный дружинник помещался на ней в полный рот, да еще и сундуки с вещами встали. Все расселись и замерли. Лада и Никита смотрели на свой дом, Всемил на свой. Столько тут было прожито, пережито.
— Боги вам в помощь, — Третьяк ударил лошадь по крупу и та, недовольно фыркнув, неторопливо пошла вперед. Лада судорожно выдохнула и взяла отца за руку. Тот руку дочери сжал, но смотрел на дом от которого они отъезжали. Смотрел до тех пор, пока телега не свернула к главной площади.
— Да что б тебя, — выругался Третьяк, ехавший верхом впереди телеги. — Князь.
— Сидите все смирно, я сам говорить буду, — велел Всемил. — И Ратибора прикройте.
Лада выполнила приказ друга, пересев так, чтобы раненного не так видно было. Дружинники, сопровождавшие их, тоже распределились вокруг.
За спиной князя встали его советники, те что с ним вернулись. Воевода, что рядом с князем стоял, усмехался. Но усмешка быстро слетела с его лица, потому что городские дружинники вышли на площадь и были они отнюдь не на стороне своего правителя.
— Это что, бунт? — сквозь зубы спросил князь.
— Дай Всемилу с Ратибором уехать, — вышел вперед купец Микита. — Не гневи богов.
— Ты на что намекаешь, Микита?
— Да разве я намекаю? — усмехнулся купец. — Я тебе прямо говорю, Нерп, совесть ты потерял. Это кем же быть надо чтобы Ратибора убить?
Горожане что на площади собрались, ахнули.
— Да кто его убивал? — воскликнул князь.
— И почему ты князя винишь? — спросил кто‑то из советников. — У Ратибора врагов в городе было немало, ему вполне кто‑то из тех, кому он семью вывести не дал, отомстить мог. Подстеречь у дома и убить.
— А ты почем знаешь что его у дома настигли? — спросил Всемил ледяным тоном. — Уж не ты ли сам приказ князя выполнял?
— Всемил не надо, — взмолилась Лада шепотом. — Прошу тебя.
— Не князь ты мне больше, — сказал Всемил. — Братцы, не поминайте лихом, — он поклонился товарищам.
— Удачи вам.
— Пусть боги будут вам защитой.
— Бывай, Всемил, — закивала дружина и оттеснила князя и его воинов в сторону, давая телеге проехать. Князь скрипел зубами от злости, но ничего поделать не мог, не кидаться же тремя десятками на две сотни дружинников. И не факт еще что горожане дружину не поддержат. Не осталось в этом городе к нему былого уважения. Все же дружину разгонять придется и новую, послушную набирать.
— Куда вы теперь? — спросили Всемила у ворот.
— В Синеград поедем, — Всемил пожал руки товарищей и хлестнул лошадей.
— А мы разве в Синеград собирались? — растерянно спросил Никита.
— Пусть князь думает что туда, — Ратибор попытался сесть, но Лада не дала.
— Лежи, не двигайся. А лучше спи. Тебе удобно?
— Удобно, — Ратибор вздохнул.
— Только бы погоню князь не послал, — тихо вздохнул Всемил и вывел лошадей на большой тракт.
Они ехали не сильно быстро, но и не медленно, ехали до самого вечера, а как начало темнеть, Всемил вдруг развернул лошадей на небольшую дорожку, что в сторону от тракта шла и стал нахлестывать лошадей.
— Всемил, трясет сильно, — взмолилась Лада вскоре. — Ратибору совсем плохо.
— Ничего, я потерплю, — Ратибор сжал зубы. — Гони, братишка, гони.
— Еще немного, а потом на дорогу получше выберемся, — повернулся Всемил. — Скоро.
Но лучше дорога стала только к утру. Всемил остановился, чтобы дать передохнуть лошадям, сведя телегу с дороги. Все передохнули немного, а через пару часов, снова двинулись в путь.
— Мы прячемся? — спросила Лада на третий день пути, когда они снова свернули с тракта.
— Да, — кивнул Всемил. — Боюсь я, что князь добить Ратибора захочет, чтобы у него соперника уж наверняка не было. Потому и едем окольными путями. Это дольше, зато спокойнее.
— Август уж, — вздохнула Лада. — Успеем ли? Нам же не только доехать, еще и обустроиться надо.
— Успеем, — Всемил подмигнул девушке и бросил взгляд на Никиту. С тех пор как они уехали из города, тот почти все время молчал, погруженный в какие‑то свои мысли. Он не жаловался, не ругался, ничего не просил, ничему не радовался. Ладу очень беспокоил отец, но она Всемилу ничего не говорила, не хотела его лишний раз отвлекать, да и что бы он сделать мог?
— Все будет хорошо, Лада, — Ратибор тронул девушку за руку. — Подсоби мне, устал я лежать.
Лада подложила Ратибору подушку под спину и помогла ему устроиться поудобнее, снова взглянула на отца и тяжело вздохнула.
До Быстрограда они добирались дольше чем Всемил планировал, и если конным и по прямой Всемил в составе дружины проделал путь до этого города за пару недель, то теперь на телеге, да окружными дорогами, они подъехали к землям быстрогородского князя только через полтора месяца. Боги были к ним не очень благосклонны, сентябрь выдался дождливым, телега постоянно увязала, одеяла и одежда постоянно были мокрыми, седоки в телеге мерзли.
