Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — гроссфюрст
— Ой, он что, может напрямую сюда?
Я кивнул.
— Не исключено.
— Господи, сохрани и убереги!
— Чем больше у кого-то возможностей, — напомнил я, — тем больше может нагрести себе всего, всякого и очень разного. В том числе и амулетов всяческих. У короля, как понимаешь, простор… А если магии не чуждается, что помешает стать сильнейшим? За исключением самих магов, конечно.
Он начал пугливо оглядываться по сторонам, с недоверием всматриваясь расширенными глазами в каждую тень.
— Я кроме караулов, — пообещал он, — добавлю священников. Мне уже пятерых отыскали в селах!..
— Так уже освятил…
— Пусть сторожат вместе с солдатами, — сообщил он.
Я спросил в нерешительности:
— Не будет ли урона их сану…
— Сменять буду каждые три часа, — пообещал он. — И велю слугам приносить им в конце дежурства вина!
— Это сработает, — согласился я. — Жалоб, думаю, не будет.
Он сказал, приободренный:
— Всех ратников, у кого есть амулеты по защите, поставлю сторожить проходы в ваше крыло.
— Действуй, — одобрил я, и хотя не очень-то верю в стопроцентную защиту, но он взыграл, глаза гордо заблестели, унесся выполнять приказ, а я настороженно, уже настороженно, хотя до прибытия Гиллеберда еще суток трое-четверо, отправился в кабинет.
Из Савуази участников перехвата мы выводили небольшими группами, чтобы не насторожить и не обрадовать горожан, собрались в отряды за ближайшим лесом в обстановке строжайшей тайны.
Роли всем распределены, я еще раз проверил, как поняли, сказал всем, что благословляю на ратные подвиги, а когда они пошли тяжелой рысью, долго смотрел вслед и прикидывал, ждать ли здесь или все-таки попытаться тоже внести лепту…
Барон Саммерсет остался военным комендантом города с наказом жестоко подавлять малейшие признаки недовольства. Жители столицы привыкли к грубой силе, они уважают только сильную власть, так пусть не разочаруются.
Сэр Геллермин отвечает за охрану периметра города и за своевременный подвоз в город продуктов, так что могу отлучиться и я.
С собой из знатных я взял только виконта Рульфа и десять рыцарей из самых бедных и мелкопоместных, все остальные — лучники и арбалетчики, всего числом в сто человек.
— Есть шанс, — объяснил я, — что Гиллеберд выберет совсем уж невероятную дорогу. Во-первых, там большой крюк, во-вторых, на ней легко сделать засаду, потому ее обычно избегают.
Виконт Рульф привстал в седле и посмотрел по сторонам, словно отсюда мог рассмотреть, каким путем двигается отряд турнедцев.
— Мы попробуем встретить Гиллеберда там?
— Да, — ответил я. — Хотя насчет Гиллеберда не уверен.
Он сказал гордо:
— Ваша светлость, я голову кладу на плаху, но вы точно выбрали для себя эту дорогу!
Рыцари, арбалетчики и лучники смотрели с жадным интересом, я отмахнулся.
— Чутье часто подводит. Гиллеберд может и не пойти по этой дороге. Их три вероятных… и эта, самая невероятная.
Командир арбалетчиков сказал уважительно:
— Но вы-то чуете!
— Если бы, — ответил я. — Так, все готовы?.. С Гиллебердом идет всего двести человек. Пустяк, правда?
Виконт, отважный до безрассудства, к тому же до свинячьего писка страшащийся показаться недостаточно отважным, воскликнул бездумно и красиво:
— Отвага заменяет крепостные стены! Мы встретим на середине дороги и сразимся со всей отвагой!
Я покосился на его одухотворенное лицо, взглянул на командира арбалетчиков. Тот понял вопрос, пробормотал:
— Лучше со всей храбростью.
Виконт надменно фыркнул, а я поинтересовался:
— А в чем разница?
Командир арбалетчиков ответил хмуро:
— Храбрость занимает среднее место между самонадеянной отвагой и робостью. Вы в самом деле хотите встретить их грудь в грудь?
— Конечно! — воскликнул я, Каспар гордо приосанился, а я уточнил: — Но сперва уравняем шансы. Там в ряде мест дорога сильно сужается, мы займем места на вершине обоих склонов. Лучники будут выкашивать легковооруженных, арбалетчики отстреляют большую часть рыцарей и панцирных всадников. А мы встретим тех уцелевших, кто оставит седла и сумеет добраться до нас по крутому склону.
Лицо арбалетчика прояснилось, он довольно крякнул.
— Ваша светлость! Это… просто мудро.
— Бывает, — заметил я, — что отвага и мудрость идут рука об руку и не обвиняют друг друга.
Виконт нахмурился, но промолчал. Командир арбалетчиков напомнил озабоченно:
— Ваша светлость, у меня сорок человек. Успеем сбросить с седел не больше двадцати — двадцати пяти…
— Прекрасно.
— Остальные проскочат дальше!..
Я покачал головой.
— Сразу за поворотом влетят в завал, уж мы постараемся! И будет у них нелегкий выбор: либо слезть с коней и разбирать его под градом стрел и болтов, либо ринуться по склону к нам, чтобы скрестить оружие…
Он кивнул, лицо стало деловитое.
— Тогда… если будут карабкаться медленно, успеем натянуть тетивы еще раз… Это еще тридцать, а то и тридцать пять, все-таки в упор…
— Медленнее не бывает, — заверил я. — Сейчас трава как раз самая сочная, по ней как по льду. Не беспокойтесь, мы так же точно побили при Пуатье короля Иоанна, хотя его армия превосходила нашу ровно в пять раз…
Он спросил в недоумении:
— Короля Иоанна?
Я отмахнулся.
— Да ерунда, это так, сладкие вспоминания давно минувших дней… В общем, все привычно и рутинно, если в перспективе и ракурсе по диагонали сбоку.
Он посмотрел обескураженно, почесал в затылке:
— Ну да, ежели сбоку… тогда да, мало кто к нам докарабкается.
— А там мы встретим, — заверил я. — Виконт Рульф и его рыцари — львы, а не люди! Им только овец давай побольше.
— Да, — согласился он снова, — против овец, да… Завал из камней будет?
— Там и деревья есть, — сообщил я. — Так что топоры пригодятся.
Предсказать, какой дорогой проскачет Гиллеберд, не берусь даже я. Есть более опасные, есть менее опасные, логичнее предположить, что Гиллеберд предпочтет самые безопасные, и потому сосредоточить там наибольшие силы, но Гиллеберд тоже наверняка именно этого и ждет, потому выберет самые опасные, однако понимая, что мы можем разгадать этот маневр, и потому именно там сосредоточимся, а он как раз и выберет безопасные…
Воины шустро рубили деревья, другие прикатывали камни, узкий проход перегородили от стены до стены, затем взобрались на пологие, но все-таки крутые склоны, и все смогли проверить, насколько трудно карабкаться: подошвы сапог скользят по траве, как по льду.
