Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы
Впрочем, идти под венец с пока совершенно незнакомой ему княжной Лилуиллой Генриху тоже мечталось не очень-то. Ибо мечталось ему совершенно о другом. Вернее, о другой особе: вредной, самодеятельной и несговорчивой до безобразия. Но, как говорится, коли взялся за гуж – не говори, что не дюж! Поэтому Генрих обреченно вздыхал, вынимал из-за пазухи портрет прекрасной эльфийки и пытливо всматривался в нежное девичье лицо. «Упасите Пресветлые боги от неприятной неожиданности, – навязчиво вертелось в голове. – Ну как окажется эта красотка обычной заносчивой гордячкой, а еще чего хуже – просто банальной дурочкой…» Генрих жалобно вздыхал в сотый раз, в глубине души надеясь, что, узнав о его громких подвигах на ниве спасения благородных девиц, Ульрика тут же приревнует и, испугавшись слухов о сватовстве сильфа к высокородной княжне, со всех ног примчится в Силь, как робкая и смиренная кошечка. Но в противовес мечтам трезвый рассудок неумолимо подсказывал: как же, жди! Разве такая примчится? Да эта кошечка более горазда острые коготки показывать, чем любовно мурлыкать и тереться о мужскую руку! И де Грей распоследними словами клял свой несдержанный язык, необдуманно давший обещание жениться на Лилуилле. Ох, и путное ли это дело – жениться от горя да назло?..
Увлеченный собственными нерадостными мыслями, он поймал себя на том, что уже довольно долго и отчего-то излишне пристально присматривается к одному и тому же гигантскому валуну. Хотя, если разобраться, вроде бы ничего особенного в этой каменюке не выявлялось – валун как валун. Но уж очень хорошо вписывается он в ландшафт водопада. Мириады легчайших капелек воды, висящие в воздухе над перекатами и образующие сияющую радугу, оседают на этот валун точно так же, как и на все прочие. Это до барона с Марвином водяная пыль не долетает, потому что место стоянки выбрано на сухой ровной площадке да на значительном удалении от рокочущих порогов. А громадный серый камень так и окутывается тончайшей водяной завесой.
Но тут Генрих приложил руку к бровям и прищурил карие глаза: вот что странно – на других камнях вода так и лежит прозрачными холодными каплями, а этот валун весь окружен едва заметным облачком непрерывно испаряющейся влаги. Подозрительно как-то. Получается, камень теплый?
– Вот гоблины срамные! – радостно выдохнул барон. – Так это же и не камень вовсе! – Он понимающе хмыкнул и заорал что есть мочи: – Эткин, а Эткин, морда твоя наглая, ну хватит уже дрыхнуть-то!
Серая, неприметная на первый взгляд каменюка угловатой формы неожиданно потянулась, развернулась, выставила мощную когтистую лапу и с протяжным надрывом зевнула здоровенной зубастой пастью:
– Ах, никакого пиетета к моей мимикрии! А ежели я тебя за это съем, добрый молодец? – Дракон шаловливо сверкнул фиолетовым глазом: – Дабы не мешал спокойно водные процедуры принимать.
– А если подавишься, чудище поганое? – молодецки напыжился барон, делая вид, будто вытаскивает из ножен Гиарду.
– Пфе, – небрежно фыркнул Эткин. – С вами поживешь – так всякую гадость есть научишься!
Генрих бурно расхохотался:
– Ну, Эткин, ты, как я погляжу, все такой же неисправимый весельчак и балагур! Не пойдешь ли с нами выручать из беды эльфийскую княжну Лилуиллу?
– Да уж… – Дракон неторопливо поскреб когтем там, где у него, по версии Генриха, должны были находиться уши или что-то подобное, выполняющее эту же функцию. – Опять все в баб упирается – просто обхохочешься. Прав Арбиус оказался: дело у вас щепетильное и важное! Видно, недаром мне эти заподлянские словечки всегда не нравились – феминизм, матриархат… А ты-то, Генрих, влюбился в нее, что ли?
– Да навроде того, – ехидно поддакнул Марвин, высовывая голову из-под куртки. – Чего ты тут сам-то делаешь? Я в случайные встречи и совпадения с детства не верю.
– Ишь ты, недоверчивый какой, – брюзжал Эткин, перебираясь поближе к некроманту и сильфу. – Мне верить надобно, ибо я честный и добрый аж до ужаса…
– Ага, скромняга ты наш, – насмешливо подначил барон. – А я вот не забыл, как ты по доброте душевной славно под стенами Нарроны горгульями подхарчился!
– Тьфу, и не вспоминай эту пакость! – Дракон даже сплюнул от отвращения. – Ничего гадостнее в жизни не пробовал. Да и то там тоже все честно было, комар носа не подточит. Я один, а их три десятка!
– Ой, не верю я что-то в драконью честность! – весело округлил глаза Марвин. – Ты ведь даже у кентавра коня украдешь!
Но, услышав про кентавров, Эткин враз посерьезнел:
– А вот это ты, магикус, в самую точку попал. Рандеву у меня здесь с вами назначено – с подачи твоего папеньки, и идти нам теперь всем вместе в те края предстоит, где эти самые кентавры обитают!
– Папенька, говоришь? – просветлел лицом некромант, – Ну, он-то точно плохого не посоветует!
– А ты поумнел, сынок! – прозвучал спокойный голос, и из расщелины вышел сам магистр Арбиус. – Приветствую тебя! И тебя, повелитель сильфов! – Он отвесил вежливый поклон, адресованный Генриху.
– Отец! – взволнованно пролепетал Марвин, вскакивая со своей импровизированной лежанки.
Старый архимаг ласково обнял возмужавшего сына, любуясь его красивым лицом и хрустальным обручем на голове:
– Боги наконец-то вняли моим молитвам и отдали тебе то, чего ты и был достоин изначально по знатности рода и уму. Значит, не зря я скрепя сердце изгнал тебя из Гильдии! Ты прошел все испытания, не сдался, научился бороться и стал настоящим бойцом!
– Батюшка! – Марвин ребячливо уткнулся в седую бороду старика, стыдливо пряча покрасневшие глаза с навернувшимися на них слезами радости. – Теперь я способен правильно оценить и твою мудрость, и принесенную тобой жертву, вызванную одной только любовью!
– Как мелодраматично, – притворно всхлипнул Эткин. – Возвращение блудного сына! Я сейчас расплачусь от умиления!
– Нет, ты не магическое существо. – Генрих возмущенно хлопнул дракона по лапе. – Ты просто какой-то психологический реликт. Все и всех оборжать умудряешься!
– Ах так? – Дракон сердито прищурил глаза, пряча ухмылку. – Обзываешься, значит. Тогда вы на мне никуда не полетите…
– Лететь? – хором воскликнули сильф и некромант. – Куда лететь?
– О, дети мои, – наставительно поднял палец Арби-ус, – вы еще многого не знаете!
В сумке Генриха нашлась фляжка с неплохим вином. Магистр вынес из пещеры корзинку со свежим хлебом и румяными яблоками. Усадив друзей вокруг камня, накрытого дерюжным лоскутом, он устроил импровизированный совет, внимательно выслушав рассказ сына и, в свою очередь, поведав им о пророчестве Ульрики. Де Грей взволновался: любимая недавно останавливалась на этом самом месте и ушла к Нису, опять бесшабашно сунув голову в самое пекло разгоравшейся войны.
