Дмитрий Емец - Первый эйдос
Ирка готова была поставить свое копье против банки со шпротами, что до знакомства с Таамаг парень работал в охране. Причем охранял, судя по солидному виду, не склад с лопатами.
– Мы на месте! Пока все чисто! – вполголоса сказал охранник.
– Вас понял! – отозвался наушник. Ирке показалось, она узнала голос оруженосца Филомены.
Ирка представила, что вместо забавного ворчуна Антигона за ней день и ночь таскается мрачный дядька, бормочущий в наушник, и решила, что ей еще сильно повезло.
– Не знаю, слышала ты или нет, но у Буслаева появился дарх. Пока он пуст, уничтожить его проще всего.
Таамаг подозрительно разглядывала Ирку, точно суровая мать, которая проверяет, не извалялось ли ее чадо в грязи вопреки родительскому наставлению парить в небесах и ни к чему не прикасаться.
– А что станет с самим Мефом? – спросила Ирка и тотчас испугалась, что выдала себя, назвав Буслаева Мефом. Безопаснее было назвать его «наследник» или по фамилии.
– А что с ним станет? Он будущий повелитель мрака. Чего с ним церемониться? – отрезала Таамаг.
– У Мефа цел эйдос. Мы не имеем права трогать человека, который не определился. Свет запрещает делать это, – не согласилась Ирка.
Таамаг раздраженно перебросила оруженосцу свое копье. Сделано это было так резко, что того спасла только профессиональная реакция. Он поймал древко в двух сантиметрах от переносицы. Ирка пригляделась, и ей почудилось, что великану уже один раз ломали нос. Он сросся, но немного в сторону.
– Свет слишком нежен. Его избаловали волшебные цветочки Эдема… Белые барашки, которые без опаски играют со львом. Наивные дураки! Рано или поздно инстинкты все равно дадут себя знать. По мне так вырви льву зубы, отпили когти, а потом играйся, – сказала Таамаг.
– Ослушаться света? – спросила Ирка растерянно.
Даже допущение этой мысли казалось ей кощунственным.
Темные, почти мужские усы на верхней губе Таамаг дрогнули.
– Запомни и никогда не забывай, одиночка! Валькирии не свет. Валькирии – мусорщицы света. Мы расчищаем завалы, выгребаем грязь. Да, это неприятно, да, смердит, но мы на это идем, потому что это нужно свету. Свет может позволить себе ходить в белых перчатках только потому, что существуем мы.
«Слишком много связных слов для Таамаг. Тут ощущается влияние Филомены», – подумала Ирка. Лозунги и напыщенные слова действовали на нее мало. Наверное, поэтому она и была одиночкой.
– Троил запретил нам трогать Буслаева – мы его не тронем. Но мы вырвем у змеи ее зуб. Отберем и уничтожим его дарх.
Таамаг сдвинула брови. Ирка заметила, что правая бровь у Таамаг гуще левой. Левую некогда обожгло огнем вместе со скулой, которая казалась мятой и красной, как кожица печеного яблока.
– А если не получится? Если дарх отберет эйдос? – сказала Ирка, сердцем угадывая правду.
– Пусть так. Мы разобьем дарх, извлечем из осколков эйдос и оставим у себя. Пусть у мрака окажется властитель без дарха, эйдос которого хранится у нас, валькирий! – ответила Таамаг.
Поняв, что они предусмотрели и такую возможность, Ирка задумчиво уставилась на верхнюю пуговицу своей собеседницы. Пуговица была янтарная, безвкусная, с искусственной осой внутри. Ирка впервые видела валькирию каменного копья без доспехов, в «гражданской» одежде. Ирка испытала к ней человеческую симпатию. Интересно, кем Таамаг была до того, как стать валькирией? Ведь, по логике вещей, она тоже, как и сама Ирка, сменила некогда ту, кто бился с мраком до нее и пал в бою.
Ирке смутно виделась продавщица привокзального магазинчика, которая в свободное время занималась чем-нибудь не романтичнее метания ядра. Некрасивая, вспыльчивая, легко распускавшая руки, она утешалась лишь тогда, когда ей удавалось наорать в магазине на пьянчужку или бросить кость бездомной собаке.
Ирке подумалось, что в целом идея валькирий недурна. Разбить дарх, который доставляет Мефу непрерывные муки, вытащить из него эйдос Буслаева и оставить у себя. Валькирии сумеют отразить посягательства мрака вновь завладеть эйдосом. Лигул получает шах и мат, а Тартар остается без наследника. Возможно, Ирка даже сумеет устроить, что эйдос Мефа окажется на хранении лично у нее.
Ирка представила, как на ее ладони золотится крошечная песчинка – душа Мефа, и улыбнулась, представив, как будет беречь ее. Возможно, со временем она вернет эйдос Мефу и скажет… хм… ну что-нибудь совсем простое, например: «На, возьми! Я ничего не хочу за это». Лишь одно смущало Ирку. Если все так просто, то почему свет сам до этого не додумался?
– И что? Вы надумали разбить дарх Буслаева и пришли спросить моего совета? – спросила Ирка недоверчиво.
Таамаг расхохоталась с такой издевкой, что мгновенно утратила кредит симпатии, полученный благодаря Иркиному воображению. Как известно, миром управляют люди, с равной легкостью применяющие кулак и пряник. Из этих двух стилей Таамаг освоила только стиль кулака. По бедности ей пока хватало.
– Совета? У тебя? Да кто ты такая? Я пришла передать приказ. Встреться с Буслаевым и убеди его отдать дарх по доброй воле.
– Сомневаюсь, что он согласится.
– Так устрой ему эту добрую волю! Прояви смекалку! Мозги есть? Вот и выполняй! – Таамаг хлопнула Ирку по плечу, вроде и не сильно, однако валькирии-одиночке почудилось, что ей сломали ключицу.
– А полегче нельзя? – спросила Ирка, морщась от боли.
– Можно! Так? – сразу согласилась Таамаг и ударила ее по другому плечу. Ударила будто и легче, но костяшкой большого пальца, что оказалось в пять раз больнее.
«Садистка несчастная! Ей нравится это делать. Вот какую хозяйку нужно было Антигону!» – подумала Ирка, наблюдая, как Таамаг плотоядно ухмыляется.
Вслух же спросила:
– А почему именно я должна встречаться с Буслаевым? Что, двенадцати валькирий мало, чтобы отобрать у Мефодия дарх?
Таамаг сплюнула.
– Что ты несешь, одиночка? Какие двенадцать валькирий? Я и одна заломала бы этого сопляка, но Фулона и Гелата опасаются, что он окажет сопротивление, – проговорилась она.
Стоило Ирке услышать это, как все стало на свои места. «А! Так вот в чем дело! Фулона и Гелата знают, с кем имеют дело. Они догадываются, что Таамаг и Филомена без зазрения совести прикончат Буслаева, едва он потянется к мечу. А он к нему потянется», – подумала она.
– В общем, чего тут болтать? Дело ясное. Обработай Буслаева сама, или это сделают девочки, – сказала Таамаг.
«Девочки… ага…» – подумала Ирка и тотчас напросилась. Никогда нельзя думать о людях плохо. А о валькириях тем более.
Валькирия каменного копья ткнула Ирку в солнечное сплетение пальцем твердым, как наконечник копья, мимоходом зарядила Антигону коленом в печень, назвав его уродцем, и исчезла. Ее последние слова были:
