Изверин Сергеевич - Чужое тело. Дилогия (СИ)
Внутри все было почти так же, как и в наших кафешках. Разве что телевизора на стене не было, вместо него там висел грубо намалеванный портрет королевы-матери. Художник явно польстил оригиналу. Впрочем, придворный художник та ещё профессия, всегда по лезвию ходит. Или пан, или пропал.
Сели за большой, строганный стол. Пухленькая официантка с испуганными глазами застелила большую скатерть с рюшечками, стоически перенесла щипок от младшего рыжика и скрылась на кухне. Рыжик так же стоически получил от меня подзатыльник.
Обед простой. Вот тут я оценил всю правоту Вербицкого про средневековые кушанья.
Все просто, все просто. Поросенок в гречневой каше, много белого хлеба, целиком запеченная рыба, легкое пиво и вино. Вино пил только мастер, я сам потянул малость пива, и попросил принести настойки на травах. Тут меня обломали, настойку умели делать только во дворце, придворный повар. После недолгих консультаций принесли крынку молока, свежего.
Рыжики на меня косились, да молчали, пожирали поросенка, умело и быстро разделывая его ножами и двузубыми вилками, и запивая кисленьким пивом. Кружевные манишки мигом стали потными от жира. Проголодались, гадостники.
Я лениво ковырял тупым ножом ляжку поросенка, поглядывая вокруг. Мастер Клоту ел спокойно, сидя рядом со мной, и стараясь держаться подальше от чубайсов. Ел он мало, но быстро. То от одного, то от другого отщипнет. Пива не пил, а вот вина знатно.
Как бы не окосел, мастер-то…
От скуки я стал оглядывать остальной зал.
Посетителей стало заметно меньше.
Наша охрана расположилась за соседним столиком. Подумал о том, стоит ли их кормить. Не, не стоит. Если есть возможность не кормить своих тюремщиков, то не надо того и делать. Пусть их королева кормит и о них заботится.
А так убытки одни, вот и посетителей распугали…
О, старые знакомые.
В темном углу, наедине с кувшином пива, сидел давешний сержант-алкоголик. Им компанию составляли несколько тяжелых глиняных кружек, одна перевернутая, и горка черепков от ещё одной. Пустая тарелка, вокруг нее какая-то странная закуска. Что-то вроде гренок.
Точно. Старый знакомый. Только одет ещё проще. Серая рубаха, повязка на лбу прикрывает волосы, лицо небрито, под глазами мешки. Матерчатые штаны с кожаными нашивками заляпаны пятнами, длинный ремень, охватывающий пояс, венчают пустые ножны. Из-за мягкого мокасина торчит рукоять ножа, простая, берестяная.
Краем глаза заметил, что на сержанта бросали не самые дружелюбные взгляды наши четверо охранников, да его это как-то не трогало. Сидел себе, прикладывался к кружке.
Только вот глаза… Как говорил Валерий Алексеевич в приступе внезапного откровения — глазки смотрите! Глазки всегда выдают.
Видел он их, всех четверых, этот сержант. И что-то задумал явно. Только вот к чему это, я просто не понимал. Ну, предположим, положит он двоих, троих. Даже четверых этих положит. Так за окошком ещё ждут команды человек так тридцать. Всех-то не уложить, какой бы ты крутой Рэмбо не был. Если сильно разозлятся… Этому пример соседнего с «Васильком» дискобара «Веселый Паук». Там толпа устроила торчок-шоу, а потом пошла стенка на стенку с ЧОП нашего конкурента. Конкурент потом два месяца работать не мог. Народец у него хорошо помяли. Толпа любую силу сломит, кроме пулемета.
Пулемета у сержанта не было.
Но работу мастера наблюдать было очень приятно.
Охранникам моим надоело играть в гляделки, встали, пошли знакомиться. Сначала один вылез из-за стола. Кстати, а откуда у них на столе пиво-то? Я им его явно не оплачивал, да и не заметил я, чтобы они платили.
Первый дошел до стола сержанта, что-то сказал, оперся о стол и поехал вниз.
Бум-ц.
Тело сложилось на полу в букву «зю».
Дальше все как-то смешалось, но было без крика, поломанной мебели и прочих чудес. Бородачи рванулись, приостановились в удивлении, и ту же стали складываться и падать. Три раза звякнули доспехи, один шлем покатился на полу и застыл у меня под ногой.
Я брезгливо оттолкнул грязный горшок.
— Гы-гы-гы. — Сказали рыжики.
— Продолжаем обед, молодые господа! — Проговорил я, проглатывая кусок поросятины. Мясо жестковатое и пресное очень. Соли нет, перца нет, заесть можно только вот огурцами солеными или пивом запить. Или молоком, что тоже не есть красиво.
Сержант поднялся, сгреб со стола кружки с пивом получившей свое четверки и выставил перед собой.
Не, ну дает.
Наверное, я просто не соображал, что делаю.
Или просто мне уже надоело видеть в каждой встречной девушке те глаза и то лицо?
— Хозяин, два кувшина лучшего твоего. — Крикнул я. — Да с ледника! Есть ледник-то?
Толстяк за стойкой засуетился, не прошло и мига, как из свободной двери выплыла подавальщица с двумя запотевшими кувшинами. Двинулась к нашему столу.
— Да не нам. Вот тому джен… дже… дж… Мастеру в сером, что так красиво работает с неодушевленными предметами.
— Ваше Величество неразум… — Встрял мастер Клоту.
— Да брось. Ей, шантрапа. — Вот это слово у меня почему-то хорошо получилось, нашлись аналоги тут, в этом языке. Рыжики притихли, на меня поглядели по-собачьи. — Мастера не обижайте. А то вернусь, по лбу ложкой надаю…
Мастер Клоту посмотрел на меня благодарно и подвинул к себе ближе свой сундук с лекарствами, на который чубайсы уже засматривались.
Подхватив подавательницу за локоток, отвел к столу сержанта.
— Ставь сюда.
— Молодой господин, вы собираетесь… — Она сделала большие глаза, и как-то дернулась рукой, словно меня собираясь увести. Нда, возраст тут совсем не двадцать лет, в Советском Союзе наследному принцу водку бы не продали.
— Ставь-ставь! — Я-то совсем не был уверен в том, что делаю. — Да убери тут грязь, негоже…
Сержант никак не отреагировал. Ни на сметенные в ведро осколки кружек, ни на протертый мигом стол, ни на новую, белую скатерть, разве что не накрахмаленную. Крахмала тут не знали.
— Я не пью с малолетками. — Вдруг сказал сержант.
— Я не малолетка. — Я подвинул к нему кружку пива. — Я — Его Высочество.
— Одно другому не мешает, Ваше Высочество.
— Не мешает. — Пиво булькнуло в свежие кружки. — Сам б чего другого выпил. Но есть только пиво. И молоко. Да молоко после соленых огурцов будет страшнее, чем пиво, не находишь?
Сержант выпил. Сделал такой осторожный глоток.
Я тоже, только глотнул меньше.
Слишком много народу вокруг. А я все же Его Высочество, что бы уж тут ни говорили. И мне надо очень сильно за языком своим следить, потому что… Кто его знает…
