Из дневников Босоногого мага (СИ) - "DOBROmood"

— Ста’Арх! Иди сюда! Надо поговорить.

Колотить ему пришлось не долго. Он услышал, как в замочную скважину вставляется ключ, и дверь отворилась. К его удивлению за дверью стоял минотавр. Ма’Ай замер. Драться с минотавром в его планы не входило. Да и бессмысленно. Он ещё помнил его появление. Из-за минотавра высунулась Тирна:

— Ма’Ай, — обратилась она, собираясь с мыслями. — Мирорх думает, что тебя надо отпустить.

Её познания языка гораздо улучшились за прошедшее время. Мирорх что-то сказал на своём повернувшись к девушке. Странное дело, их речь он научился понимать, но говорить не был способен.

— Мирорх говорит, он против того, чтобы кого-то держать взаперти. Лучше смерть.

Смерть, конечно, его не прельщала, но Ма’Ай понял, это Мирорх принял решение его освободить. Тирна была крайне послушной и боязливой, чтобы что-то возразить его друзьям, а вот минотавр обладал своеволием.

— А где Ста’Арх? — поинтересовался Ма’Ай, опасаясь, что его освобождение вызовет недовольство, которое падёт на головы его неожиданных спасителей.

— Он ушёл, — пояснила Тирна. — Мы и открыли.

Он поразмыслил, потерев подбородок, дурная привычка, которой он заразился от Ашран:

— Мирорх, а ты способен выломать эту дверь изнутри?

Тот ответил. Тирна перевела:

— Легко!

Вот так, своим упорством его друзья добились того, что он переселился жить в лабораторию к эльфийке. К его сожалению, дом из места, в котором тебя ждут, превратился в место, в которое не хочется возвращаться. Ашран сказала, что его друзья обманули и Холгуна, которого послала за ним, сказав, что Ма’Ай отправился домой в Белое королевство.

Ма’ай по обыкновению спал на диване в кабинете лаборатори, когда к ним влетел Холгун:

— Ашран! — вскричал он. — Ты тут? Надо поговорить.

— Иду… — послышался сонный голос эльфийки со второго яруса.

Сам Холгун был бодр и свеж, хорошо выбрит, при полном параде, в одеждах службы решения дел. Он, видимо, хотел сесть, когда натолкнулся на Ма’Айя, отчего последнему пришлось быстро подскочить, освобождая место.

— Доброе утро, — произнес Ма’Ай, но тот не удосужился ответом.

Его взгляд был прикован к груди парня. Ма’Ай спал в шароварах по колено, как привык. Было хорошо, тепло. Всю ночь его согревал огонь, горевший в камине. В свое время Ашран залечила раны, но на его груди осталось ожерелье из узора шрамированых рун, его это не беспокоило, но под столь пристальным взглядом Холгуна захотелось прикрыться.

— Ма’Ай, приготовь нам чаю, — выручила его Ашран, зажигая магические фонари.

Она спустилась в халате, собрав волосы в растрёпанную гульку. Просить дважды его не пришлось, хоть ему и хотелось послушать причину явления Холгуна, он стрелой метнулся за чайником, по пути хватая рубашку. К своей радости он обнаружил, что не так уж и много пропустил за время своего отсутствия. Он налил чай, взял себе кружку и сел на кресло чуть поодаль от них.

— Знаю, мы уже об этом говорили, но ситуация выходит изпод контроля. Сегодня вырезали семью эльвиров. Они не очень значительные и были пустые, но всё же. Ты сама понимаешь, как для тебя опасно привлечение магического совета. Получается, убийца случайно выбирает дома по принципу считалочки эники-беники?

— Правда, ума не приложу, — озадачено ответила Ашран, автоматически хлебнув чаю. — Я абсолютно точно не была знакома с людьми или эльвирами, которых ты перечислил.

— Возможно, кто-то пытается привлечь твое внимание?

— Точно не скажу, но сомневаюсь, что остался кто-то из живых кто знал обо мне. Только вы.

Они замолчали. Внезапно Холгун выглянул из-за Ашран и посмотрел в упор на Ма’айя:

— А ты рассказывал своим друзьям об Ашран? — спросил он.

— Говорил, — ответил Ма’Ай, смысла скрывать не было.

Холгун многозначительно посмотрел на эльфийку.

— И как многим ты о нас рассказал?

— Никому более… — ему стало чутка обидно из-за подозрений павших на него. Из-за этого голос стал резче, когда он дополнил: — Я уверен в своих друзьях. Точно знаю, что они никому не говорили. Да и кому мы можем рассказать? У нас и знакомых здесь толком нет.

— Кроме эльвира являющегося членом самой влиятельной семьи города?

Видимо, он имел в виду Лакорна, догадался Ма’Ай.

— Да я видел его один раз, когда мы только попали в город, — возразил Ма’Ай, не зная, как оправдать себя.

— Холгун, ну ты зря его обвиняешь, — попробовала заступиться за Ма’Айя эльфийка, но тот ее прервал:

— Ты чего их жалеешь? Ты же знаешь, если доверять людям, то лишь членам своей семьи. Вот пожалела этого мальца Мори и чем дело закончилось?

— Ма’ай здесь абсолютно ни при чем. Надо найти убийцу.

Внезапно Ма’Айя как осенило.

— Послушайте, ведь когда я вас увидел впервые, вы вернули человека к жизни. Почему бы не вернуть одного из убитых и не спросить, кто его убил?

— Есть небольшая проблема, — сказала Ашран. — Проводником заклинания был Мори. Мы уже пробовали. У них не получается, а я не могу. Это довольно сложно. Надо балансировать между мирами, при том иметь особую степень чувствительности к сопереживанию. А просить помощи в этом деле малознакомого мага опасно. Тут ты уже понимаешь, некромантия.

— Я ведь не пробовал, — неожиданно даже для себя заявил Ма’Ай.

Сидящие на диване ошарашено уставились на него, видимо, тоже не веря в такое предложение.

— Это смешно! — наконец заявил Холгун. — Ты даже магический фонарь зажечь не можешь. Ну-к, скажи Ашран, каких успехов он добился за это время? Вот, держи!

Холгун кинул ему квадратный бутыль с деревянной пробкой сверху, что Ма’Ай вчера оставил на полу около дивана. Внутри находились бабочки-межзмирья. Их синие крылышки с серебристыми прожилками были безжизненно сложены, а тельца небольшой кучкой валялись на дне стеклянного нутра.

— Давай, попробуй, накорми их, пусть полетают. С этим справится любой поступающий даже в самую захудалую школу магии, — подначивал Холгун.

Как рассказывала Ашран, бабочки питались магией и обитали в пространстве между мирами в огромных количествах. Чтобы заставить их летать, хватило бы и крупицы магии, но у Ма’Айя не получалось заставить дрогнуть крылышко хоть одной. Бабочки были самыми безобидными обитателями межмирья. Вреда они не причиняли, лишь тянулись к магам, что, нарушая закон, шастали в запрещенное пространство. Иногда их было столь много, что маги, не планируя, возвращались, окруженные ими. Вещи, принесенные из межмирья, отрицательно сказывались на мире Айёла, разрушая его. Например, квебритовые клинки изготавливали при должном умении, добавляя в сплав квебрит, добытый в межмирье. Ашран отставила кружку чая на столик, заявила:

— Дело не в том, что он может зажечь, а чего нет. Проблема в том, что я не могу научить человека говорить на языке, которого сама не знаю, — она встала, взяла бутыль из рук Ма’айя и откупорила пробку. Тут же крылышки бабочек засеребрились, засветились, синий цвет потемнел. Их крылья стали похожи на ночное звездное небо. Вот одна из них подскочила на тоненьких ножках, расправила крылышки, хлопнула ими и вылетела из горлышка. За ней последовала еще одна, и еще. Они кружили вокруг Ашран небольшой стайкой, осыпая исчезающим искрящимся серебром с их крыльев. Она отвлеклась от созерцания радостного полета бабочек и произнесла, глядя на Холгуна:

— А что собственно мы теряем? Одевайся, Ма’Ай, посетим холодные камеры службы решения дел!

"Одеваться надо было теплее" — запоздало подумал Ма’Ай.

Здесь, в каменных глубинах службы решения дел, царил леденящий холод. К тому же он обнаружил некое странное магическое свойство этих помещений. Он сделал несколько глубоких выдохов, наблюдая, как воздух из его рта превращается в белый дымок.

— Это дыхание жизни? — тихо поинтересовался он у эльфийки, показав свое открытие, чем вызвал ее улыбку.

Она посмотрела на него так, как смотрят на детей, когда они делают нечто забавное.