Джон Толкин - Властелин Колец
— Стойте, люди Запада! Стойте и ждите! Это час рока.
И, едва он договорил, земля под их ногами качнулась. Затем, поднимаясь стремительно выше Башен Чёрных Ворот, выше гор, взметнулась в небо безбрежная тьма в сполохах пламени. Земля стонала и тряслась. Башни Клыков дрогнули, зашатались и рухнули, мощный крепостной вал осыпался, Чёрные Ворота легли в руинах и издалека, смутно, затем нарастая и поднявшись к облакам, донёсся рокочущий грохот, рёв и гулкое эхо крушения.
— Кончилось царство Саурона! — вымолвил Гэндальф. — Хранитель Кольца исполнил свой долг.
И когда Полководцы посмотрели на юг, к Мордору, почудилось им, что там, чернее, чем пелена туч, встала огромная тень, непроницаемая, увенчанная молниями, заполнившая всё небо. Чудовищная, воздвиглась она над миром и с угрозой протянула к ним огромную руку, ужасную, но бессильную, ибо в тот миг, когда она склонилась над ними, сильный порыв ветра подхватил её и сдул прочь, и тень исчезла, и затем упала тишина.
Полководцы склонили головы, а когда они снова подняли глаза — смотрите! — враги их бежали, и могущество Мордора было развеяно, словно пыль по ветру. Как муравьи мечутся бессмысленно и бесцельно, когда смерть сражает огромную разбухшую матку, что живёт в глубине их холма и держит их в повиновении, так и творения Саурона — орки, тролли, зачарованные звери — тоже заметались в безумии, и некоторые покончили с собой, или бросились в ямы, или с воем помчались назад, чтобы укрыться в норах и тёмных беспросветных пещерах без всякой надежды. Но люди Рхана и Харада, вастаки и южане увидели, что война их проиграна и постигли величие и славу Полководцев Запада. И тогда те из них, что дольше и вернее всего служили злу, ненавидя Запад, но вместе с тем были людьми гордыми и храбрыми, в свою очередь сомкнули ряды для последней, отчаянной битвы. Но большая часть со всех ног бежала к востоку, а некоторые бросали оружие и молили о пощаде.
Гэндальф, оставив все эти военные дела и командование Арагорну и другим владыкам, поднялся на вершину холма и позвал, и вниз к нему спустился громадный орёл, Гваихир Ветробой, и встал перед ним.
— Дважды нёс ты меня, Гваихир, друг мой, — сказал Гэндальф. — Третий раз, если ты согласишься, будет последним. Ты почувствуешь, что я ненамного отяжелел с тех пор, как ты унёс меня с Заркзигила, где сгорела моя прежняя жизнь.
— Я отнёс бы тебя, куда ты пожелаешь, даже будь ты сделан из камня, — ответил Гваихир.
— Тогда вперёд, и пусть твой брат и самые быстрые из твоего племени сопровождают нас! Ибо мы должны мчаться быстрее любого ветра, быстрее крыл назгулов.
— Дует северный ветер, но мы обгоним его, — сказал Гваихир.
И он поднял Гэндальфа и устремился к югу, и с ним помчались Землегон и Менелдор, молодые и быстрые. И они пронеслись над Уданом и Горгоротом, и увидели под собой всю страну в смятении и крахе, и Роковая Гора пылала перед ними, извергая огонь.
— Я рад, что ты здесь, со мной, — сказал Фродо. — Здесь, в конце всего, Сэм.
— Да, хозяин, я с вами, — отозвался Сэм, бережно прижимая раненную руку Фродо к своей груди. — И вы со мной. И путешествие окончено. Но, после такого пути, я пока ещё не хочу сдаваться. Это как-то совсем не в моём духе, если вы меня понимаете.
— Может быть, и нет, Сэм, — ответил Фродо. — Но так уж устроен этот мир. Надежды гаснут. Приходит конец. Нам теперь осталось недолго ждать. Мы затеряны средь всеобщего краха и падения, и отсюда нет спасения.
— Ладно, хозяин, но, по крайней мере, мы можем уйти подальше от этого опасного места, этих Роковых Щелей, или как их там. Ну, почему бы нет? Идёмте, мистер Фродо! Давайте хотя бы спустимся по тропе!
— Отлично, Сэм. Если тебе этого хочется, я пойду, — сказал Фродо.
И они встали и медленно пошли вниз по петляющей дороге. И как раз когда они подходили к содрогающемуся подножью Горы, мощный дым и пар изверглись из Саммат Наур, и бок конуса разверзся и выплеснул из себя гигантский огненный поток, который грохочущим каскадом медленно потёк вниз по восточному склону горы.
Фродо и Сэм не могли идти дальше. Их последние телесные и духовные силы быстро угасали. Они добрались до невысокого холма из пепла, наваленного у подножья Горы, но отсюда не было больше спасения. Теперь это был остров, который не мог сохраниться надолго средь мук Ородруина. Земная твердь вокруг него зевала, и из недр открывающихся расселин и ям вырывались дым и пар. Гора позади них тряслась в конвульсиях. Огромные трещины разверзлись в её склонах. Медлительные реки огня подбирались к ним по пологим спускам. Вскоре они будут поглощены ими. Дождём сыпался горячий пепел.
Теперь они просто стояли, и Сэм всё ещё заботливо лелеял руку своего хозяина.
— В какой же истории мы с вами побывали, мистер Фродо, правда? — со вздохом проговорил он. — Вот бы услышать, как её рассказывают! Как вы думаете, они скажут: "Сейчас начнётся история о Девятипалом Фродо и Роковом Кольце"? И тут все замолчат, как мы когда-то, когда в Раздоле рассказывали историю о Берене Одноруком и Великом Алмазе. Хотел бы я послушать это! И ещё интересно, как всё продолжится после нашей части.
Но, даже говоря так, чтобы до самого последнего момента отогнать от себя страх, он неотрывно глядел на север, на север, в самое око ветра, туда, где высокое небо было чистым, поскольку холодный порыв, поднявшись до бури, смёл тьму и обрывки туч.
И случилось, что Гваихир, примчавшийся с диким ветром и круживший в воздухе, невзирая на опасное небо, заметил своим острым взглядом две маленькие затерянные фигурки, стоявшие рука об руку на невысоком холме, тогда как мир качался под ними и зевал, и огненные реки подступали. И в тот миг, когда он заметил их и скользнул вниз, он увидел, что они падают без сил, захлебнувшись испарениями и жаром или сражённые, наконец, отчаянием, закрыв глаза перед смертью.
Бок о бок лежали они, и вниз падал Гваихир, и вниз спускались Землегон и быстрый Менелдор, и во сне, не зная, какой жребий постиг их, путники были подняты и унесены далеко от тьмы и огня.
Когда Сэм очнулся, он обнаружил, что лежит на каком-то мягком ложе, но над ним слегка колеблются широкие буковые сучья, и сквозь их молодую листву мерцает зелёный и золотой солнечный свет. Воздух был напоён свежим благоуханием.
Он вспомнил этот запах: аромат Итилии. "Ничего себе! — подумал он. — Как же долго я спал?" Потому что аромат этот перенёс его назад, в день, когда он развёл маленький костёр под залитой солнцем насыпью, и на миг всё остальное исчезло из его просыпающейся памяти.
