Стас Бородин - Волшебство, Магия и Колдовство
Я спустился в конюшню проведать Сельфира. Мой конь, так подведший в битве, как ни в чем не бывало, жевал овес. Увидев меня, он лишь на миг скосил глаз и вернулся к своему занятию.
Стойло Эфлимера было пусто. У меня вновь защемило в груди. Все неправильно в этом доме. Пустые комнаты, пустые стойла. Сначала Эран, потом отец. Так, глядишь, дом и вовсе опустеет.
В стойле, где раньше стоял конь брата, стоял трофейный красавец жеребец.
— Корн о тебе хорошо заботился? — спросил я, подходя поближе и ложа ладонь скакуну на щеку. Он вскинул голову и тихонько заржал. Сельфир злобно всхрапнул в ответ. Я улыбнулся, даже тут не обходилось без соперничества!
— Нужно дать тебе имя, — решил я. — Нельзя такому славному коню оставаться без имени.
— Его зовут Флэйр! — Корн незаметно подошел к нам сзади. — Это было написано на уздечке.
— Хорошее имя, — я погладил скакуна по морде. — Флейр!
Конь тихонько заржал в ответ. Солнечный свет, проникавший сквозь окно, золотил его шелковистую гриву, звездочками плясал в его больших глазах.
— Похоже, что этот конь принадлежал самому хану! — Корн поманил меня в угол. Открыл ключом большой, окованный железными полосами, сундук. Запустил в него руку и вытащил седло. Забросил его на перекладину и показал на надпись.
— Видишь, тут написано, что это седло подарок величайшему из наездников, от величайшего из охотников.
Седло было богато украшено золотом и инкрустацией. То, что я сначала принял за узор, на самом деле оказалось надписью на незнакомом языке.
— Это на аморейском, — пояснил оруженосец. — У моего отца был слуга амореец, который учил меня верховой езде. Конь тоже аморейской породы, на таких ездят только короли.
— Очень дорогой, наверно, — задумался я.
— У нас в городе не найдется покупателя, который смог бы его купить! — Корн выглядел довольным. — Это знатный трофей!
— Это не трофей, — я покачал головой. — Это подарок. Последний подарок от мастера Данте.
Мы молча стояли, глядя как Флейр ест овес. Каждый думал о своем, но мысли наши неизменно возвращались на поле боя, где мы так много потеряли.
— Это еще не все! — воскликнул Корн. Опустив руку в сундук, он вытащил из него две седельные сумы. — Это было приторочено к седлу!
Я положил сумки на стол и открыл.
В первой была стопка книг. Языки, на которых они были написаны, мне были не знакомы. Книги были в кожаных переплетах, с железными застежками. Их поля пестрели пометками, сделанными красными чернилами.
Отложив книги в сторону, я открыл вторую сумку. В ней были только тонкий шерстяной плащ и небольшой кошелек из зеленого бархата.
Я развязал шнурок и высыпал его содержимое себе на ладонь.
Конюшня тут же наполнилась блеском драгоценных камней. Солнечные зайчики, отраженные от граней кристаллов, весело запрыгали по стенам. Красные, зеленые, синие, прозрачные, дымчатые, с разноцветными вкраплениями камни были прохладными и тяжелыми.
— Это дорогие камни? — спросил я оруженосца. Корн пожал плечами. В драгоценностях он понимал не больше моего.
— Думаю, что да, — он кивнул на седло. — У хозяина такого коня и такого седла могут быть только самые редкие и изысканные сокровища… Возможно, леди Эра сможет определить их стоимость!
Похоже, что он был прав. Кроме моей матери никому нельзя было довериться в столь деликатном деле.
Мама была в приемной. Здесь отец обычно занимался хозяйственными делами.
За отцовским столом сидел незнакомый мне человек. Ноги в грязных сапогах он устроил на столешнице, а его шляпа висела на бюсте моего деда.
Я даже дар речи потерял от неожиданности, так меня возмутило хамское поведение незнакомца. Но это было еще далеко не все!
— Я достаточно ждал, леди Эра, — незнакомец ухмыльнулся. — За три дня вы вполне могли собрать деньги!
— Такую сумму за три дня? — мама сделала шаг вперед, ее кулаки были сжаты, а брови нахмурены. — Вы знаете, что это невозможно! Дайте мне еще две недели, я напишу своей сестре, она вышлет мне деньги.
— Боюсь, это невозможно, дорогая, — незнакомец притворно потупил взор. У меня все вспыхнуло внутри! Кто он такой чтобы так разговаривать с моей матерью!
— Я не могу больше верить вашим обещаниям, милочка! Ваш муж, упокойся его душа, достаточно кормил меня обещаниями. Долг, как вам известно, платежом красен!
— Ну, я же не отказываюсь платить! — мама всплеснула руками. — Я прошу только небольшой отсрочки!
— Конечно, — незнакомец закатил глаза к потолку. — А если ваша сестра не даст вам денег, что тогда? Вы придумаете новую отговорку? Ну, уж нет, милочка, я хочу свои деньги здесь и сейчас!
— Вы не можете их получить по простой причине, — мама пыталась говорить спокойно. — У меня нет денег!
— Тогда я заберу ваш дом, — устало вздохнул незнакомец. — Это, конечно, не погасит всю сумму… Но если вы согласитесь, время от времени оказывать мне определенные услуги, быть может, я и смогу простить вам остаток долга…
Лицо ростовщика походило на хитрую лисью мордочку. Пальцы его рук поминутно сплетались и расплетались как клубок скользких змей.
Более омерзительного типа мне встречать еще не приходилось!
— Да как вы смеете! — закричала мама. — Я лучше умру от голода, чем соглашусь на подобное предложение!
— Могу вам сделать другое, — ростовщик пожал плечами. — Мой хороший друг — хозяин борделя, могу вас пристроить к нему. За вас конечно много не дадут, но лет за десять вы сумеете погасить хотя бы проценты. Зато это избавит вас от долговой тюрьмы!
Ростовщик захихикал, осматривая оценивающим взглядом маму с ног до головы. Мое терпение лопнуло! Нужно было поставить наглеца на место!
— Как вы смеете говорить таким тоном с моей матерью! — закричал я, выходя на середину комнаты.
— А? — ростовщик удивленно вскинул белесые брови. — Тебе чего, мальчик? Не видишь, взрослые разговаривают? Иди-ка ты во двор поиграй!
Этого было достаточно, чтобы свирепая ярость забурлила у меня в груди и полностью овладела всем моим существом.
Быстрыми шагами я подошел к ростовщику и ударил его по улыбающемуся лицу. Потом схватил его за волосы и изо всей силы трижды ударил головой об стол. Брызнула кровь, расписки, лежащие на столе, прилипли к разбитым губам торгаша.
— Ты, собака, должно быть, забыл, как нужно обращаться к знатной даме! — я все еще держал его за волосы. — На колени, кусок дерьма, или я отрежу твою вонючую голову!
Мама закричала, она видно была напугана не меньше чем ростовщик, но мне было все равно. Мое лицо пылало, а сердце бешено билось, разгоняя кипящую кровь по венам.
