Свенельд Железнов - Скоморох
— Как твое имя, скоморох?
— Радим, госпожа.
— И куда ты идешь?
— Пока на Волочек, а там погляжу.
Сара была немолода, но не старше Якова. Черные с проседью волосы женщины аккуратно лежали под веревочной сеткой. Ее глаза были прищурены, и потому казалось, что она постоянно смотрит оценивающим взглядом. Небольшие черные усики пробивались около уголков рта, добавляя облику неожиданные мужественность и суровость. Ее платье было такого же густого черного цвета, как у мужа, но, в отличие от него, Сара не носила золота.
— Чудно. Мы тоже на Волочек идем. Хочешь отправиться с нами?
— О, нет, дорогая! — воскликнул Яков.
— Не надо так делайт, — одновременно с хозяином возразил Хельги.
Предложение Сары мужчинам не понравилось, но скоморох уже понял, кто здесь главный, и коротко ответил:
— Хочу. Последовала бурная сцена.
Яков срывающимся голосом начал уговаривать жену:
— Ай, Сара! Это поистине глупо — так верить случайным людям. Он сказал, что скоморох, а вдруг он такой же скоморох, как те, в личинах? Ты уже забыла, что мы потеряли вчера трех человек, когда эти оборванцы напали на нас? Сара, мы даже не знаем, может, он был среди них, сбросил личину и погнался за нами!
— Радим, ты — христианин? — спросила женщина. Скоморох замялся. Господа были иноземцами и, похоже, иудеями. По крайней мере, выглядели они так же, как полоцкий меняла Моисей, который регулярно посещал синагогу и уговаривал Радима сделать обрезание.
— Когда как, госпожа. В Бога я верую. Сара усмехнулась:
— Хороший ответ, скоморох. Ты точно не из татей. Те были христианами. — Женщина повернулась к мужчинам: — Вы же помните, что они кричали.
— Лазутчик может притворяйт, — заметил Хельги.
— Но он не станет надевать языческие обереги. Посмотри на него. Разве он похож на вчерашних врагов?
— Дорогая, язычники не менее опасны, чем христиане. Вспомни бедного Езуса, что пару годов назад отправился в эту страну искать древности. Ты точно не могла забыть этого тощего рабби, одержимого страстью к хазарским печатям, пыльным пергаментам и глиняным черепкам. Его очень заинтересовал твой платок, вышитые на нем узоры и орнаменты. Ты получила за платок хорошие деньги, помнишь? Так вот, Езус сгинул бесследно, Сара. А ведь тогда еще и слуху не было об этих ужасных татях.
— Наш Хельги и его люди тоже не иудеи, Яков. Ты забываешь важные вещи, милый.
— Ай, Сара, плох я стал, очень плох. А все от чего? От волнений. Бесконечно боюсь напастей. То ли в пути ограбят, то ли в Новгороде товар отберут, то ли в родном Булгаре мятеж учинят. Тревожные времена, ой, тревожные! Ежели возьмешь этого человека, я буду переживать, очень сильно переживать.
Сара подошла к мужу и обняла его:
— Милый, успокойся! Все будет хорошо! Веришь мне?
— Сара, ты же знаешь, я всегда верю тебе.
— Вот и чудно. Садимся в ладью. Отдохнули — и хватит.
Яков тяжело вздохнул и подчинился. Следом за ним в ладью забрались воины и Радим. Скоморох хотел было удобно устроиться на корме, когда Хельги поманил его пальцем и указал на скамью в середине. Радим вздохнул, скинул с плеч мешок и обреченно сел к веслу.
Глава 6
На ладье могли бы поместиться более дюжины человек, но плыли только одиннадцать: Яков, Сара, Радим, шестеро ратников и двое холопов. Грести пришлось всем, кроме хозяев и одного раненого воина из ватаги Хельги, усаженного к кормилу. Темп задавал Тюленьи Яйца, и нельзя сказать, чтобы он жалел команду. Струг шел против течения как на парусах, мягко рассекая водную гладь.
Когда пришло время передохнуть, ладью привязали к нависшему над рекой тополю, а Сара вдруг вспомнила, что основное занятие скоморохов — вовсе не гребля. — Покажи, Радим, что-нибудь забавное. Повесели душеньку. Можешь?
Скоморох был изнурен непривычным трудом, однако поспешил уверить, что представить забаву готов в любое время в любом месте.
Радим прошел на корму, достал из мешка плащ, сшитый из разноцветных кусков полотна, накрылся им, спрятав голову и плечи, отыскал выточенную из липы личину и надел ее. В руки скоморох взял короткие палки с бубенцами на концах. Ими можно одновременно жонглировать и звенеть. Пока Радим готовился, в голове созрел план представления. Насколько он себя помнил, подобного вытворять еще не приходилось, но — тем интереснее.
Резко распрямившись и скинув плащ, Радим явил зрителям личину: ярко-красный рот, неимоверных размеров нос и широкие черные очи. Руки начали вращать палки — бубенцы мерно зазвенели. От неожиданности присутствующие охнули, а Хельги чуть было не обнажил меч. Потом, поняв, что это забава, все расслабились, некоторые даже засмеялись. Радим тем временем прошелся по борту, подвергнув ладью такому крену, что она чуть не черпнула воды, прыжком достиг мачты и ловко полез наверх, зажав палки в зубах. Добравшись почти до верхушки, скоморох повис, обхватив мачту ногами. Его руки начали подбрасывать и ловить звенящие палки. Зрители восторженно закричали, даже суровый Хельги перестал хмуриться и убрал руку с рукояти меча.
Совершив пару трюков на мачте, Радим спустился вниз и начал прыгать по ладье. Судно закачалось, Яков недовольно заворчал, и Саре пришлось остановить представление:
— Хватит, хватит, Радим! Замечательно! И кто, милый, тут говорил, что он не скоморох?
Как только Радим закончил развлекать народ, оказалось, что время стоянки вышло и предстоит снова вернуться к веслам. Потный скоморох начал протестовать, но его не послушали. Спорить с Хельги было бесполезно.
К вечеру один из холопов купца потерял сознание, работа веслами на ярком солнце окончательно сломила его. Несчастного тут же окатили холодной водой, потом, когда он стал подавать признаки жизни, выкинули на веревке за борт. Хельги сел грести за двоих. Радим не приметил, чтобы от этого ладья пошла медленнее.
На ночь остановились у небольшого островка, возвышавшегося посередине реки. Протоки слева и справа были недостаточно глубоки, чтобы пропустить ладью с полной нагрузкой, поэтому перед ночевкой пришлось ее разгрузить. Тюки с мехами и бочки с медом были тщательно посчитаны Яковом и сложены вокруг того места, где он собирался спать.
При разведении костра случилась интересная сцена. Кресало никак не могло запалить собранный на островке влажный хворост. Сначала мучился один из холопов, потом его место занял Хельги. Безрезультатно. Сухие веточки прогорали, но большое пламя не занималось. Норманн уже хотел послать своих людей через протоку за валежником, когда Радим остановил его. Он взял тлеющую травинку, склонился с нею к Дровам и сильно дунул. Огненный шар вырвался изо Рта и мигом охватил хворост. За один удар сердца разгулялось такое пламя, что ратники в ужасе шарахнулись по сторонам.
