Mirash - Трудная профессия: Смерть
— Да, — тихо сказала я.
— Разговор окончен.
Я вышла из кухни совершенно разбитая. Натянула кеды и побрела сначала без цели, потом в направлении института. В лаборатории никого не было, я свернулась клубочком на диване и заплакала. Заночевать здесь? Некруев рассердится, если узнает, но сил идти домой нет.
Послышались голоса, в помещение вошли. Я успела только отвернуться к спинке дивана носом, кое-как утерев слезы. Да что же это такое?!
— Ксюша? Что ты тут делаешь? — спросил Виктор Андреевич.
— Вить, а она плакала, — поняла Ольга Валерьевна.
Она села рядом со мной и положила руку мне на плечо.
— Что стряслось?
— Ничего.
— А почему плачешь?
— Просто…
— Так не бывает. Что с тобой, тебя обидели?
— Нет.
— Тогда что?
Я села, подтянув колени к подбородку.
— Хотела поехать на практику…
— А в чем проблема, тебя же допустили? — спросил Виктор Андреевич.
Я промолчала, хлюпнув носом.
— Что-то дома? Ксюша, хватит отмалчиваться, говори уже.
— Тетя против поездки… Меня же все равно отчислят осенью, зачем ей связываться с моей практикой…. Ждать, когда я там снова уйду в запой… — слезы опять полились ручьем.
Да что со мной!!! Я совершенно перестала себя держать в руках. Ольга Валерьевна притянула меня к себе и крепко обняла.
— Девочка моя хорошая, все наладится. Тетя просто еще не знает, какая ты у нас умница. Никто тебя не отчислит. Тише, тише, все будет хорошо.
Некруев поставил стул напротив нас и сел. Я понемногу успокаивалась.
— Ксюша, а она знает про твои успехи?
— Какие успехи? Я провалила курсовую, я не получила допуск к экзаменам и по всем предметам еле тяну на тройку… какие это успехи?
— Ксюша, ты за семестр считай, закончила пару курсов, которые до этого пропустила. И Топотова тебе поставила не тройку, а четверку. А еще ты написала отличную статью. Про это тетя знает?
— Нет… ей это все равно.
— А может она все-таки просто не знает? Давай попробуем ей сказать? Оль, я ее отвезу домой, доедешь на метро?
— Да, конечно.
— Вы что, так и будете меня без конца возить то в больницу, то домой? Я здорова, трезва и еще даже не поздно. Я вполне могу дойти сама, не переживайте за меня. Извините, что устроила тут очередную публичную истерику…. Все нормально, правда.
— Хорошо. Ты можешь дойти сама. Но я хочу поговорить с твоей тетей и объяснить ей ситуацию, потому что ты сама не умеешь. Идти с тобой пешком я не хочу, придется поехать на моей машине.
— С того раза-то отмыли?
— Отмыл и проветрил. Хватит пререкаться, обувайся.
Наставница встретила нас с явным удивлением и подозрительностью. Некруев попросил у нее возможности поговорить без моего участия, она отправила меня в комнату. Это был один из тех редких случаев, когда мне не грозило оказаться в курсе чужой беседы: уж наставнице прекрасно были известны возможности моего слуха и способы борьбы с ним. В то, что она передумает после разговора и позволит мне поехать на практику, мне не верилось. Но мой преподаватель специально приехал, что бы встать на мою сторону…. Пусть потом мне за это только светят дополнительные санкции, ничего. Я сидела на подоконнике, глядела в темнеющее небо и улыбалась.
Через некоторое время меня позвала наставница. Мы с Некруевым спокойно попрощались, он сел в машину и уехал, мы вернулись в дом и направились в кухню.
— Я прошу прощения, это получилось не специально, — хмуро сказала я.
— Я знаю, он мне рассказал, что ты отчаянно сопротивлялась этому разговору. Ксюаремия, почему ты не сказала про статью и четверку?
— Какое это имеет значение? — я вздохнула. — Вы правы, осенью меня все равно бы отчислили. Мне просто хотелось потянуть время, дождаться публикации статьи, еще немного поучиться… Я понимаю, что это несерьезные доводы. А Виктор Андреевич просто не знает всей картины.
— Я изменила свое мнение. Ты можешь поехать на практику.
Слова доходили до моего сознания очень долго, наконец, я отмерла.
— Как… могу?
— Да.
— А дежурство?
— Разберемся без тебя. Осенью обошлись.
— То есть… правда, можно?
— Разве я неясно выразилась? Все что я тебе хотела сказать, сказала. Можешь идти.
В течение следующих нескольких дней я, совершенно не готовая к этому, собирала вещи. В общем, я имела довольно смутное представление о том, что мне необходимо. К счастью, жить нам предлагалось на учебно-научной базе института, со всеми удобствами, всего в трех часах езды от родного города. Климат, соответственно, заметных отличий не имел, природа была условная, а на базе имелись все необходимые удобства. Я ограничилась покупкой рюкзака, кипятильника, и термоса для кофе. Наставница снова на время выдала мне телефон для связи и вручила крупную с моей точки зрения сумму наличными на крайний случай, — без крайних случаев ее полагалось вернуть по приезду. В последний день июня мы всем курсом погрузились в автобусы и отправились на учебную базу. Я смотрела в окно, все еще не в силах поверить в случившееся.
Глава 13
Эйфория от возможности поехать на практику стала пропадать примерно на двадцатом километре пути. Я сидела в гордом одиночестве на одном из передних сидений, в обнимку с термосом кофе и слушала мнения однокурсников относительно моего присутствия. Они-то не знали, но я что сделаю? Не попросишь ведь перемывать мне косточки потише… Интересно, есть ли у меня возможность оглохнуть и что для этого сделать? Очень было бы кстати.
— С кем эта радость будет в одном домике, никто не в курсе?
— Она не записывалась в списки, так что как распределят.
— Кому же из нас «повезет» с ней жить?
— И учиться, про это не забывай. Хоть бы побыстрее отчислили с практики…
— За это можешь не переживать. На первой и недели не продержалась, на вторую вообще не ездила.
— Ну не знаю, она сейчас так усиленно изображает учебу, что может и прокатить. Тем более, сдаем работы подгруппами, примажется.
— Я думаю, ее за поведение раньше выставят. Ты помнишь, что она в тот раз выкинула?
— Да уж такое не забудешь! В разгар рабочего дня на глазах преподавателя направиться в магазин, а через полтора часа приползти пьяной в хлам.
— А потом обложить матом старосту, преподавателя, куратора, директора базы и…
— И всех остальных, — закончила Вересная, под смешок однокурсниц.
Правильно, зачем время тратить на перечисления, список был длинным. Больше сути, девочки.
— А может… можно как-то… ну не знаю, отдельно ее поселить? Если мы все откажемся с ней жить, что они сделают, не заставят же? — Женя поморщилась.
