Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – гауграф
Мысли скачут хаотично, то подумалось вдруг, что давненько не показывались ни Тертуллиан, ни Сатана, и хотя по времени не так уж и давно, но столько событий промелькнуло, могли бы уже… то тревожно, как поведет себя Альвар Зольмс в Тарасконе, там много чего надо делать немедленно, но главное – сразу заложить фундаменты двух крепостей на краях бухты, что, как подкова, врезается в побережье…
Еще троллей из приносящих жертвы человеческие надо перевести в народ, приносящий жертвы баранами… А еще что-то надо насчет устойчивости власти. Если у руля честнейшие, нравственные и высокоморальные – мир зальет кровью, а террор будет набирать обороты. Это показала не только Великая французская революция. Если у власти подлецы и циники – мир будет благоденствовать спокойно и счастливо, пока не сгниет, что меня тоже не совсем устраивает…
Голова начала накаляться, я тяжело вздохнул и поднялся. Одни проблемы, а как хорошо было совсем недавно! Скакал себе на Зайчике, в сторонке всегда мчится с высунутым языком и вытаращенными глазами Адский Пес, никаких проблем…
– Логирд, – сказал я негромко. – А сюда можешь?
Ничего не произошло, я подумал, что выгляжу глупо, если за мной кто-то наблюдает в дырочку, и на всякий случай добавил с сожалением:
– Жаль, что занят… Посмотрел бы, как придется здесь карать и миловать. Ладно, огненный дракон мне поможет, если что…
Походил по комнате, давая время леди Элинор собраться с мыслями и приготовить для меня ловушки, толкнул дверь и вышел в коридор. Пусто, как и на лестнице, это не дворец в Геннегау, где из-за обилия придворных яблоку негде упасть. Здесь же крепость строилась на вырост и всегда готова принять великое множество людей в доспехах и с оружием.
Возле двери леди Элинор ни стражи, ни служанки на стульчике, готовой прибежать на зов. Я обратил внимание на богатую отделку и массивную дверную ручку в виде оскаленной головы дракона. В выпуклых глазах злобным огнем горят крохотные рубины. Мне показалась, что металлическая рептилия следит за мной и готовится исподтишка вонзить зубы.
Рука леди Элинор чувствуется во всем, хотя, честно говоря, с ее приходом крепость приобрела несколько более жилой вид даже снаружи. А внутри так и вовсе эти свисающие со стен длинные полотнища красной, желтой и оранжевой материи придают более жилой вид.
Я щелкнул земноводное по металлическому носу, рубиновые глаза продолжали таращиться мимо, я перевел дыхание и уже спокойнее открыл дверь.
В лицо пахнуло пряными ароматами ночных цветов. Я снова насторожился, у леди Элинор ничего не бывает просто так. Мощные запахи могут прикрывать пронизывающую комнату магию…
Несмотря на солнце за окном, в комнате леди Элинор изящный полумрак. На столе шесть светильников, в каждом по шесть свечей, это больше, чем нужно. Свечи горят ярко, заливая щедрым огнем не только столешницу, но и всю комнату, однако в комнате все тот же альковный полумрак, хотя не думаю, что леди Элинор сработает так прямо. Скорее всего, хочет, чтобы я настроился на альковность, ждал ее, а это мужчин обезоруживает больше всего.
Я остановился на пороге, по телу пробежала дрожь, в комнате мелькнули странные тени. Просторная комната вся в светлых радостных тонах: от красного до желтого. Лишь в одном месте допущен холодноватый синий цвет, и, как ни странно, это массивное широкое ложе с голубым покрывалом.
Леди Элинор наблюдает у окна за происходящим во дворе. Я успел оценить ее фигуру сзади, а когда она медленно поворачивалась ко мне, еще и дала мне возможность лицезреть линию ее изумительной груди, а также строгий профиль безукоризненного лица и взмах длинных ресниц.
– Леди Элинор, – произнес я и после короткой паузы добавил: – Вы… э-э-э… прекрасны.
Легкая улыбка появилась на ее красивых губах, но глаза оставались серьезными.
– Трудно было выдавить? – поинтересовалась она почти сочувствующе.
– Не очень, – ответил я. – Вы в самом деле… это… прекрасны. Без дураков.
Она снова улыбнулась и указала на кресло возле стола. Я подождал, пока сядет, опустился сам, уже предполагая, что усадила рядом не случайно, у таких женщин случайностей не бывает.
Лицо спокойное, как и надлежит хозяйке огромной крепости, по ее виду могут судить вообще о положении дел, в глазах понимание и сочувствие.
– Что-то стряслось, сэр Ричард?
Голос ее звучал ровно, контролируемо, чтобы и доброжелательности в меру, и властная нотка чувствовалась.
Я ответил вежливо:
– Леди Элинор, что же вы так… А предположить, что просто заскочил по дороге проведать родню?
Она покачала головой, на губах мелькнула тень улыбки и тут же исчезла.
– Вы не сентиментальны, сэр Ричард. И весь в делах.
– Увы, – согласился я, – сейчас, вы правы, я по делу. Но это касается воинских занятий, вам это скучно и неинтересно. Вот вернется наш герцог…
Она сказала с печалью:
– Вы знаете, где он сейчас.
– Тогда, – сказал я негромко, но так, что она заметила стальной кулак в бархатной перчатке, – я буду решать эти и прочие назревшие вопросы сам.
Она выдавила из себя улыбку.
– Сэр Ричард…
– Что? – спросил я. – Как я понимаю, вы целиком и полностью полагаетесь на мои решения, не так ли, леди Элинор? Будучи разумной женщиной, а вы, без сомнения, очень разумны, несмотря на вашу ослепляющую красоту… конечно же, даже не будете спрашивать, что я намерен делать?
Она с усилием держала на лице улыбку, хотя та заметно побледнела, несмотря на все усилия лицевых мускулов.
– Сэр Ричард, я столько лет жила одна, – произнесла она все тем же контролируемым голосом, – что просто привыкла сама решать в своем хозяйстве.
– В своем, – подчеркнул я. – И, конечно же, как разумная женщина, вы не станете… вернее, вы охотно передоверите мужские дела мужчинам. Я – сэр Ричард Валленштейн Брабантский, кто бы и что по этому поводу ни говорил и даже ни думал. Из скромности умалчиваю, что я еще и майордом королевства Сен-Мари… о чем вы не можете не знать. Вы что-то сказали, леди Элинор?
Она опустила взгляд, щеки побледнели. После трудной паузы произнесла с тяжелым вздохом:
– Все будет, как вы скажете, сэр Ричард.
– Вот и хорошо, – воскликнул я с жестоким весельем. – Значит, мне совсем не нужно идти на крайние меры. Хорошо, леди Элинор, я рад, что у нас полное взаимопонимание. Мне это нравится. Мне вообще нравится ладить с людьми.
– Со всеми? – спросила она. – До нас доходят ужасающие слухи о вашей жестокости.
Я отмахнулся.
– Клевета.
– Во всем?
– Не знаю, – сказал я, – в чем именно меня обвиняют. Но ни один невинный не пострадал. Разве что кто сдуру? Война закончилась, а политика вся на том, чтобы людям нравиться. Тогда работают лучше, а это значит, стричь их легче…
