Роберт Асприн - Новая кровь
Человек в капюшоне явно был магом — у кого еще мог быть волшебный жезл и маленький кривляющийся человечек? Сэмлор да, похоже, и трое юнцов при всей нездоровой гордости, руководившей действиями их вожака, ожидали, что за нападением последует магическая кара. Их могла поразить молния. Или из ниоткуда мог возникнуть дождь ледяных игл и превратить тела наглецов в окровавленное решето.
Но ничего не случилось, не считая того, что вожак бандитов схватил своего противника за горло и крикнул остальным:
— Кончайте его!
Жертва тем временем пыталась высвободить свой жезл, запутавшийся в цепи.
Караванщик решил, что не стоит надеяться на то, что маг разберется с бандитами, пора самому было приниматься за дело.
Один из юнцов оказался на полшага ближе остальных. Сэмлор ударил его левой рукой в основание черепа. Он отбил себе костяшки о скрытый под банданой стальной колпак, и все же нож караванщика погрузился в шею бандита.
Парень вскрикнул и повернулся. При этом движении нож вышел из раны, и на усеянную заклепками куртку хлынула кровь. Парень схватился за цепь и попытался раскрутить ее. Одна из гирек задела бедро Сэмлора, но это было скорее случайностью, чем намеренной контратакой.
Потом юнец выронил оружие и, спотыкаясь, ринулся к выходу из переулка, пнув по дороге незнакомца, который все еще возился с жезлом. Стар поспешно отскочила и прижалась к стене, пропуская бандита. Глаза и белый локон девочки превратились в омуты отраженного света, когда она повернулась лицом к дяде.
Сэмлор же тем временем нанес удар в горло второму бандиту. Это произошло быстрее, чем капли хлестнувшей из раны первого юнца крови успели упасть на землю. Рукоять чужого оружия казалась более скользкой, чем привычная рукоять ножа, оставшегося в трупе чужака, но относительно больший вес клинка придал силу рубящему удару. Парень успел подставить под кинжал предплечье. А вожак тем временем сыпал проклятиями и пытался освободить свою цепь — теперь уже он был заинтересован в том, чтобы как можно скорее отцепить ее от жезла.
Рукоять кинжала явно была слишком мала для руки Сэмлора. Лезвие вошло в руку юнца. Сирдонец довернул клинок и почувствовал, как треснула кость. При этом кинжал едва не вырвался у него из рук. Бандит завизжал от боли, но удача или навыки уличных драк помогли ему, и цепь захлестнула искалечивший парня кинжал.
Сэмлор левой рукой ударил бандита в грудь, потом рванул вниз рукоять кинжала. Кожаная куртка парня была обшита плоскими круглыми металлическими пластинами. Узкое лезвие ножа, который Сэмлор держал в левой руке, заскрежетало по одной такой пластине и погрузилось в незащищенную плоть, пробив легкое.
Трудно сказать, на самом ли деле тогда на лезвии кинжала возникло предупредившее Сэмлора заклятие, но он вполне годился для драки. Когда сирдонец рванул кинжал к себе, лезвие рассекло посеребренную цепь и освободилось от захвата. Отсеченная гирька покатилась по булыжной мостовой. Прикрепленный к ней кусок цепи извивался, словно хвост ящерицы.
Бандит потерял равновесие и упал навзничь. Он чуть не сбил вожака с ног, но парень с позолоченной цепью увернулся, пружинисто отскочил, прижался к стене таверны, как до того это пытался сделать юнец, ныне валяющийся на земле, и наискось, сверху вниз, запустил в Сэмлора шипастой гирькой.
Капюшон сполз с головы незнакомца, а плащ так перекрутился, что разрез, который должен был идти от горла, теперь был на левом плече. Вожак банды оставил его в покое и занялся Сэмлором; незнакомец вскинул руку и начал, запинаясь, произносить какие-то слова на неизвестном караванщику языке. Но когда парень метнул гирьку, опасную не менее, чем удар меча, в голову Сэмлора, незнакомец наконец перестал бормотать и огрел юнца жезлом по спине.
Сэмлор нырнул назад и вбок, уходя от удара, но забыл о находившемся сзади выступе стены и налетел на него. Гирька врезалась в камень, брызнув искрами, и разорвала левое ухо сирдонца. А юнец тем временем пытался удержать равновесие после неожиданного удара в спину,
Это ему не удалось.
Ни ожерелье, в которое были вплетены защитные чары, состоявшие по крайней мере из дюжины заклинаний, ни передняя часть его куртки, усеянная позолоченными и посеребренными пластинами, не помогли ему, когда Сэмлор нанес свой удар — от бедра, снизу вверх. Юнец затрепыхался на двенадцатидюймовом лезвии, как лягушка-переросток, и караванщик ударил его еще раз, целясь под край нижней челюсти, как раз туда, где заканчивались бандана и стальной колпак.
Парень рухнул. Его глаза были открыты, легкие все еще продолжали работать. В уголке рта появилась струйка пузырящейся крови. Когда Сэмлор выдернул нож, его лезвие оказалось испачкано кровью и продуктами пищеварения. Их вонь чувствовалась даже в этом грязном переулке.
Юнцу было лет четырнадцать. А выглядел он даже моложе. Скверное питание задерживало развитие и навсегда накладывало несмываемый отпечаток на лица уроженцев Санктуария.
— А теперь других! — прочирикал тоненький голосок. — Нельзя убивать змею и оставлять ее хвост!
Караванщик обнаружил, что стоит на коленях. Сэмлор не помнил, как он оказался в этом положении. Человек с жезлом успел подняться на ноги и привести в порядок запутавшийся плащ. Странный человечек снова сидел у него на плече, горделиво подбоченившись.
— Эй, ты! — произнес Сэмлор, отчетливо выговаривая слова. — Заткни пасть или составишь им компанию.
Человечек сдавленно булькнул и снова исчез.
Сэмлор, Стар и незнакомец остались рядом с умирающим парнем. Оба его приятеля скрылись, а после караванщика, похоже, в этот переулок никто больше не заглядывал. Из бара слышались чьи-то грубые голоса, но они не настолько интересовали Сэмлора, чтобы он пытался разобрать, о чем там говорят.
Его племянница, все еще дрожа, просеменила к нему, стараясь не смотреть вниз, и обхватила Сэмлора за шею своими ручонками.
— Извини, пожалуйста, это я виновата в том, что тебе повредили ухо, дядя. — По голосу чувствовалось, что Стар изо всех сил старается держать себя в руках, но все же дрожь выдавала ее страх. — Я не хотела…
Девочка обняла его еще крепче.
— Я подумала, что надо залезть под лавку, когда стало темно, и не знала, где ты… — Слова метались, словно обломки кораблекрушения в потоке сдавленных рыданий, которые сотрясали тело девочки. — …А потом пришли эти люди, и я ничего не смогла сделать!
— Ты все сделала правильно, солнышко, — тихо произнес сирдонец. Он обнял племянницу левой рукой, следя, чтобы лезвие метательного ножа смотрело в другую сторону. Сэмлор не мог убрать его в ножны, нужно было вытереть лезвие. Покрытую разводами сталь кинжала он уже вытер о брюки умирающего. Тот пару раз судорожно вздохнул и затих. — Ты всегда должна слушаться меня, иначе может случиться что-нибудь действительно плохое.
